— С возвращением. Как добрался?

— На попутных от Москвы до Владимира, потом торговый караван подвёз. Всё спокойно было.

— Пойдём в дом, — я кивнул в сторону воеводской резиденции. — Расскажешь всё по порядку.

По дороге Федот коротко поздоровался со знакомыми — многие дружинники выбежали посмотреть на вернувшегося товарища. Борис хлопнул его по плечу, Гаврила что-то крикнул про «столичного франта», но охотник только улыбался, не отвлекаясь на подначки.

В доме я провёл его в свой кабинет. Федот огляделся — за время его отсутствия здесь мало что изменилось, разве что на стенах появилось несколько новых карт окрестностей.

Я усадил его в кресло напротив своего стола и налил нам обоим чаю.

— Ну, рассказывай, как оно там, в столице? — начал я, откидываясь на спинку. — Письма от семьи получал?

Лицо охотника потеплело.

— Исправно приходили. Жена писала, что всё в порядке, сын растёт, только чтоб я живым вернулся. А мальчишка мой всем друзьям хвастался — папка, мол, в самой Москве военному делу учится!

Я кивнул. Правильно, что не забывали о семье бойца — это важно для морального духа.

— Ещё не заходил домой?

— Нет, воевода, сразу к вам. Думал, сначала доложусь, как положено.

Я покачал головой.

— Правильно, что дисциплину блюдёшь, но семья важнее. После нашего разговора сразу к ним пойдёшь — заждались небось.

— Спасибо, Прохор Игнатич, — искренне поблагодарил Федот. — Полгода не виделись, сын уже подрос, наверное.

— А сам как? Трудно было первое время?

Собеседник почесал затылок.

— Не то слово, воевода. Первую неделю думал — не выдержу. Нагрузки такие, что к вечеру падал и засыпал, не раздеваясь. А городские надо мной потешались — мол, деревенщина, где ружьё держать, знает, а тактики не понимает.

— И как показал им, что ошибаются?

Охотник усмехнулся.

— На второй неделе были учения в лесу. Следы читать, засады устраивать. Тут-то я им и показал, кто деревенщина. Инструктор — опытный вояка Ланской, вы его знаете — отряд на две группы разделил. Одни прячутся, другие ищут. Кого нашли — считается условно убитым. Городские полчаса искали, да без толку. А я шустро всех срисовал — вон там трава примята, тут ветка надломлена, здесь мох с камня содран.

— Ланской оценил?

— Ещё как! При всех сказал, что я лучший следопыт, которого он видел за последние годы. После этого отношение изменилось. Стали уважать, советоваться.

Я отхлёбнул чаю, давая Федоту возможность перевести дух.

— Товарищи какие попались?

— Разные. Были новобранцы, двое бывших Стрельцов из Твери — крепкие мужики, но пили сильно, их в итоге выгнали. Трое обедневших дворян — грамотные, но спеси поначалу было много. Пара вольных наёмников, те вообще молчуны — делают что велят и не жалуются. И один парень интересный — из Новгорода, сын купца. Отец отправил учиться, чтобы потом наладил систему охраны у торговых караванов.

— Подружился с кем?

— С новгородцем больше всех. Лёшкой звать. Он читать-писать умеет, меня подучил немного. Теперь вот могу записи делать, — Федот с гордостью похлопал по карману, где лежала тетрадь.

— Молодец. А начальство как? Строгое?

— Строгое, но справедливое. За дело ругают — терпи, учись. А если кто по пьяни или по дурости накосячит — там не церемонятся. Видел, как одного за кражу у товарища выгнали. Прямо среди ночи, даже вещи собрать не дали.

Я кивнул одобрительно. Правильная дисциплина.

— Ну а теперь переходим к главному, — я посерьёзнел. — Рассказывай подробно, чему научился, что можем внедрить здесь.

— Воевода, я много думал об этом. Да, в том капище наша дружина разбила тварей, которые уничтожили целый отряд «Перуна», но мы победили во многом благодаря вашему командованию, а также магии вашей и боярышень. А что, если вас не будет рядом? Мы полагаемся на личное мужество и опыт каждого — ваш, Соколова, Панкратова… Но это всё отдельные герои, а не система.

Федот посмотрел в сторону окна, за которым на площадке тренировались дружинники, и продолжил уже тише:

— В Перуне учат приёмам, которые превращают даже среднего бойца в опасного противника. Они работают всегда, даже когда рядом нет сильного мага или опытного командира. Там действуют как единый механизм — отточенные приёмы, чёткая координация. Если совместить нашу силу с их системой… Это как разница между кузнецом-мастером, который делает меч на глаз, и кузнецом, который знает точные пропорции сплава. Оба сделают хороший меч, но второй сможет научить этому любого подмастерья.

Я помолчал, обдумывая его слова, затем кивнул.

— Именно этого я и ждал от твоего обучения, Федот. Не просто новых приёмов, а понимания разницы между героизмом и системой. Герои выигрывают битвы, системы — войны. У нас есть герои, теперь нужна система.

Моя идея сработала именно так, как я и рассчитывал. Да, я знал, как управлять войском, как распределить силы, как найти у противника слабое место. Но я водил свои армии в бой, когда большинство поединков проходило лицом к лицу, копьями и мечами. Когда самым дальнобойным оружием считался требушет, а от стрелы легко можно было прикрыться щитом.

Сейчас изменилось оружие, средства защиты, а вместе с ними и тактика. Поэтому я внимательно слушал Федота и сразу размышлял, как применить полученные им знания.

Боец продолжил увереннее:

— Верно, воевода. Начну с тактических новшеств. При штурме здания у нас все ломятся кучей в дверь — легчайшая мишень для любого с ружьём. В Перуне учат правилу треугольника: первый входящий идёт влево, второй — вправо, третий прикрывает центр. Враг не успевает перевести прицел, а мы уже контролируем помещение.

Охотник встал, демонстрируя движения. Его жесты стали точными, выверенными — каждый поворот корпуса, каждое движение руки имело цель.

— Проверка углов делается «нарезкой пирога», — продолжал он, показывая, как постепенно расширять угол обзора. — Не высовываешься целиком, а медленно «срезаешь» сектор за сектором. Видишь врага раньше, чем он тебя.

Я кивнул, мысленно прикидывая, как это применить к нашим условиям. В памяти всплыли бои в узких коридорах лечебницы Фонда Добродетели — сколько можно было бы там потерять из-за неумения правильно зачищать помещения, успей противник правильно организовать оборону.

— Что насчёт стрельбы? — спросил я.

— Смена позиций после трёх-четырёх выстрелов обязательна! — оживился длинноносый. — Соколов говорил об этом, но между делом, а это нужно прямо