Он помолчал секунду и продолжил:

— Сейчас звонки идут один за другим. Староста Кубаево видел, как мимо прошла колонна тварей — даже не остановились. Воевода Рябинок то же самое — Бездушные обошли деревню стороной. Из Ельцов сообщают, что твари двигались строем, как армия. Все донесения сходятся — они идут прямо на Угрюм, игнорируя лёгкую добычу по пути.

— Понял. Система сработала как надо, Родион. Сколько времени до контакта?

— При их скорости — часов шесть-семь. Может, меньше, если ускорятся. И ещё, Прохор Игнатич — староста Лазаревского говорит, что во главе колонны идут несколько дюже страшных тварей. Похоже, Жнецы. Это организованная армия, не стихийная орда.

Ясно, Кощей проснулся и позвал сородичей. Как волк воет, созывая стаю, так и Лорд послал ментальный зов всем Бездушным в радиусе десятков километров.

— Понял. Будем готовить оборону. Полная мобилизация.

Я убрал магофон и повернулся к собравшимся:

— У нас шесть часов. Кощей созвал армию.

— Знаешь, — Ярослава встала рядом, и я почувствовал тепло её тела, — в следующий раз, когда решишь копать шахту, может, сначала проверишь, не спит ли там древнее зло?

Несмотря на ситуацию, я усмехнулся:

— Учту на будущее.

Она отпустила мою руку и повернулась к своим бойцам:

— Северные Волки! Готовимся к большой драке! Проверить оружие, распределить боезапас!

— Воевода, — подал голос Долбилин. — А что с шахтой?

— Всех прочь от шахты! — скомандовал я. — Эвакуация в радиусе километра. Немедленно!

Горняки, рабочие, все, кто находился поблизости, начали организованное отступление. Кузьма с болью в глазах смотрел на устье шахты, словно прощался с любимым детищем.

Через четверть часа в главном зале воеводского дома на военный совет собрались все ключевые фигуры. Борис, Ярослава с двумя своими командирами, Черкасский, Василиса, отец, Захар и несколько старших дружинников.

— Ситуация неприятная, — начал я без предисловий. — Под нами Кощей, с севера идёт армия Бездушных. Варианты?

— Атаковать в шахте, — предложил криомант Марков из Северных Волков. — Пока он не вышел на поверхность.

— Нельзя, — покачала головой Василиса. — Любая серьёзная битва там обрушит выработки. Месторождение будет погребено под сотнями тонн породы. На раскопки уйдут годы.

— К тому же, — добавил я, — в замкнутом пространстве шахты он имеет преимущество. Некуда отступать, негде маневрировать. Это будет бойня.

— Тогда ждём, пока вылезет? — скептически спросила Ярослава.

— Не ждём, а выманиваем, — поправил я. — Нужна приманка. Что-то, что заставит его покинуть убежище. И, кажется, у меня есть идея… Вот как мы поступим…

Глава 2

По улицам Угрюма катилась волна смятения. Слухи множились и раздувались с каждым пересказом — три тысячи Бездушных превращались в тридцать, один Кощей становился целым десятком, а шахта якобы провалилась прямо в преисподнюю. Люди метались между домами, хватая друг друга за рукава и шёпотом делясь новыми ужасами. В воздухе висело ощущение конца света.

Гаврила стоял посреди улицы, сжимая в потной ладони монеты. Молодой охотник долго колебался, переминался с ноги на ногу, но страх смерти оказался сильнее гордости. Он решительно направился к Борису, отдающему команды посреди улицы.

— Борис! — окликнул он командира дружины, который как раз отправлял посыльного на южную сторону острога. — Я тут… В общем, держи.

Гаврила протянул три рубля. Командир удивлённо поднял брови:

— Это ещё что?

— Долг. За карты, помнишь? Год назад, на Новый Год. Я тогда проигрался в дым, обещал через неделю вернуть, да… — парень покраснел. — Не хочу помирать должником.

Борис взял деньги, повертел в руках, словно не веря своим глазам. Потом его словно осенило. Он резко развернулся и зашагал к соседней улице:

— Силантий! Силантий, погоди!

Хромающий охотник обернулся. Борис догнал его и, перетряхнув свои карманы, сунул тому в руку пять рублей:

— Держи. За ружьё твоё, что сломал на охоте прошлой зимой. Помнишь, на кабана ходили? Я тогда наобещал новое купить, да всё руки не доходили.

Силантий ошарашенно смотрел на деньги. Потом кивнул, принимая, и тут же полез в свой кошель:

— Раз такое дело… Михей! Эй, Михей!

Плотник высунулся из-за угла амбара, где прятал какие-то инструменты. Силантий прихромал к нему:

— На, возьми четыре рубля. На свадьбу сына занимал, помнишь? Два месяца уже прошло, а я всё тянул.

Михей принял деньги с благодарностью, пересчитал и вдруг крикнул:

— Гаврила! Гаврила, постой!

Молодой охотник, уже направлявшийся к казармам, остановился. Плотник подбежал к нему:

— Слушай, я тут подумал… Полтора рубля за крышу-то твою не надо. Я тогда накрутил цену, потому что злой был. Ты меня на празднике случайно толкнул, я пиво пролил, вот и решил отыграться. Прости, парень. Долг твой списываю.

Эта сцена словно открыла шлюзы. По всему острогу началось движение — люди бегали от дома к дому, передавая из рук в руки деньги, вещи, инструменты.

У кузницы Фрол стоял с топором в руках, неловко протягивая его соседу:

— Вот, Семён, забирай. Три месяца назад на денёк одолжил, да так и держу. Прости, совсем из головы вылетело.

Сосед взял топор, осмотрел лезвие и усмехнулся:

— Так ты его ещё и наточил! Спасибо, братец.

У барака переселенцев двое мужчин стояли друг напротив друга, сжимая кулаки. Ещё минуту назад они были готовы снова подраться, как три месяца назад, когда не поделили верхнее место на нарах. Но сейчас…

— Слушай, Костя, — первый протянул руку. — Давай забудем. Место-то всё равно Петька занял, пока мы дрались.

— Да и чёрт с ним, — второй пожал протянутую ладонь. — Живыми бы остаться.

В углу площади молодой дружинник доставал из кармана посеребрённые часы на цепочке:

— Митяй, лови! Твои часы. Я тогда в карты нечестно выиграл, подсмотрел твои карты в отражении окна. Совесть замучила.

Собеседник принял часы, покачал головой:

— Я догадывался. Но спасибо, что признался.

Женщины из отряда «Валькирии» собрались кучкой у колодца, передавая друг другу украшения и платки:

— Маша, твоя брошка! Я на прошлой неделе одолжила на танцы, да не вернула.

— А это твой платок, Дуня! Красивый такой, с вышивкой. Я его ещё весной взяла!

Вдруг к колодцу подошёл старый дружинник с выцветшими от возраста глазами. В руках он держал небольшой холщовый мешочек. Остановился у дома на краю