Всё же опыта нам пока что откровенно не хватало.

Алькаус ругался, плевался, говорил, что с нашими характеристиками мы обязаны схватывать всё на лету, а не плестись в темпе черепахи-инвалида… но спустя две недели, разговаривая с гертэном, всё же нехотя буркнул, что основы мы получили и какое-никакое понимание у нас появилось. Дальше, мол, можем и сами справиться.

На этой минорной ноте, в несколько смешанных чувствах, мы и покинули Лон’Гримм.

Глава 14

«Идущий не ищет комфорта, но и не отказывается от него. Идущий с одинаковым спокойствием переночует на холодной земле и на роскошной кровати; с одинаковым удовольствием отобедает подгоревшим на костре мясом и нежнейшей сладкой кашей; с одинаковой радостью посетит большой город и безлюдную ледяную пустыню. Суть Идущего — в самом пути, а не в его условиях.»

Жизнеописания Арбана-Странника, том четвёртый

— Да Алькаус всегда недовольный, — напарница на ходу швырнула в заросли возле дороги пепельно-серый шар. Вращаясь вокруг своей оси, тот впечатался в колючий куст с мелкими синими ягодками. Стоило шару коснуться листьев, как он раскрылся, чем-то действительно смахивая на цветок: центральная часть обвила мгновенно зачахший кустик, а семь лепестков вытянулись в поисках другой добычи, беспорядочно кружась вокруг ядра техники. Не нашли — и опали бессильными серыми жгутами, постепенно рассеиваясь. — Не бери в голову, на самом деле у нас неплохой темп обучения.

Я невольно поморщился и затормозил. Диомеда лишь безмолвно подняла очи к небу — опять, мол.

— Не надо закатывать глаза, — пробурчал я, сойдя с дороги и вглядываясь в пострадавший кустик. Ладно, этому бедняге уже ничем не помочь. — Сродство — вещь обоюдоострая…

Выставив ладонь, я, не заморачиваясь с техниками, попросту залил всё вокруг Жизненной Ци — она и остатки фона Смерти нейтрализует, и пострадавших букашек с травой худо-бедно очистит и реабилитирует. Хотя в центре удара большая часть живности померла сразу, но по краям тусклые огоньки Жизни ещё мерцали.

— Да знаю, — вздохнула Диомеда. — Я и сама временами себя ловлю на мысли «надо бы кого-нибудь убить». Скажи спасибо, что я на кустиках свою жажду смерти утоляю.

— Гм… спасибо? — я иронично изогнул бровь. — Ауч!

— А вот нечего тут, — пробурчала напарница, потирая кулак, которым только что ткнула меня под рёбра. — Вот же чурбан бесчувственный. Как будто скалу каменную ударила…

— Как там у тебя вторичные Стихии поживают? — вновь зашагав по дороге, спокойно уточнил я.

Диомеда молча показала язык и насупилась. Крыть было нечем.

А всё потому, что не только мне нужно было балансировать имеющиеся Стихии. Вообще, на определённом этапе — обычно ближе ко второму-третьему Ядру — это требовалось большинству Заклинателей, но большинство до этих этапов банально не добиралось. Да и одна Стихия другой рознь. Лучше всего ложилась на человеческие характеры Вода. Чуть хуже — Огонь, Земля, Воздух и всякие узкоспециализированные природные, вроде Дерева, Металла и Крови. Эти уже добавляли определённых неудобств — излишней вспыльчивости, безэмоциональности или легкомысленности. Ещё хуже себя вели Молния и Тьма со Светом. Ну и, пожалуй, сильнее всего на людские характеры влияла вечная парочка в виде Жизни и Смерти. Причём Смерть в этой паре лидировала с заметным отрывом. Даже сейчас, на грани перехода в стихиальность, она начала незаметно, исподволь проявлять себя — Ди стала гораздо более… циничной, что ли.

Какие уж тут кустики, если даже случайного зверька ради тренировки она могла убить, не моргнув глазом. При этом меня, наоборот, такое отношение начало меня слегка коробить. Спасибо Жизни. Но в моём случае это проявлялось заметно слабее — всё же баланс начинал помаленьку выстраиваться. Да и в целом Жизнь не превращала меня в беззубого пацифиста. Скорее просто учила ценить гармонию живого мира вокруг и стараться не нарушать её без большой надобности.

А вот Ди… в погоне за Золотой Закалкой она сильно подзапустила свои Сродства. Точнее, одно конкретное. Огонь и Смерть у неё уже были примерно на моём уровне, лишь немного отставали. Третьим, для баланса, она взяла Дерево — и вот с ним было пока что туго. По-хорошему, ей бы идеально подошла та же Жизнь, но получить Сродство со стихией-антагонистом было практически нереально. Увы.

В этот раз путешествие выходило крайне быстрым. Час бега на полной скорости — такой, что воздух становился густым и плотным, как кисель. Час отдыха, неспешной ходьбы и тренировок на ходу. И, разумеется, бесед.

Не было усталости, не было желания поспать. С нашими характеристиками мы могли спокойно пробежать весь путь за один присест, без единого привала. Но один раз мы всё же остановились — в Лон’Лае. С некоторой ностальгией прошлись по знакомым улицам, переночевали в гостинице Идущих и двинулись дальше.

А спустя ещё полтора дня пути вышли к месту назначения.

База Богоборцев выглядела всё так же неприметно — руины заброшенного и прочно забытого города чуть ли не тысячелетней давности, тишь и глухомань. Лишь намётанный взгляд сумеет разглядеть кое-где человеческие следы.

— Обленились, — фыркнул я, бросив взгляд на те самые человеческие следы возле одного из полуразрушенных зданий. — Раньше они их техниками убирали регулярно.

Условно-парадный вход находился ближе к центру города. Можно было воспользоваться каким-нибудь из второстепенных, но… столько времени прошло. Не факт, что нас вспомнят сразу. Ещё решат напасть на незваных гостей…

Так что мы неторопливо пробирались по руинам, с интересом осматривая всё вокруг — в прошлый раз было как-то не до того. Примерно на середине пути я резко затормозил, задумчиво оглядываясь. Показалось?

— Опасность? — негромко уточнила Ди, спокойно встав рядом, спиной к спине. На всякий случай.

— Не уверен… кажется, проблеск Жизни мелькнул. Чуть правее нашего курса, примерно половина ли.

— Ничего не вижу, — повернув голову, с сожалением в голосе признала Диомеда. — Впрочем, по сравнению с тобой, из меня разведчик…

Поразмыслив мгновение, я демонстративно поднял руки и громко сказал:

— Свои!

— Пароль скажи, «свой», — произнёс чей-то насмешливый голос прямо у меня над ухом. Я невольно дёрнулся и скривил лицо. Воздушник. Причём довольно искусный: пока не пригляделся, я даже не заметил едва видимого флёра Воздушной Ци от техники, передающей его слова. Уж очень незаметно нити техники