Ардэн скрещивает руки на груди, его широкие плечи делают и без того не слишком большую комнату ещё меньше. Даже в человеческом облике он огромный — почти два метра чистой, сдерживаемой силы. И это меня одновременно пугает и... Нет, только пугает, конечно же.

— Я буду здесь, — заявляет он тоном, не терпящим возражений.

Делаю глубокий вдох.

— Мне нужны дрова для печи. Много. Я не смогу ничего приготовить без них. Так что сейчас я отправляюсь в лес. Днём же можно туда ходить?

На мгновение мне кажется, что он видит меня насквозь и понимает мою уловку. Но потом Ардэн кивает — величественно, словно король, снисходящий до просьбы подданного.

— Я принесу дрова, — говорит он. — Негоже женщине, тем более моей истинной тяжести таскать.

В его голосе звучит такое высокомерие, что я едва сдерживаюсь, чтобы не закатить глаза, но сдерживаюсь. Но главное — он уходит.

Слышу, как его шаги удаляются, как хлопает дверь. Выдыхаю с облегчением и падаю обратно на кровать, закрывая лицо руками.

— Ну и попала же я, — бормочу в пустоту.

— Да уж, влипла ты конкретно, — раздаётся писклявый голос откуда-то сбоку.

Я устало поворачиваю голову. На подоконнике, обернув хвост вокруг лап, сидит Якуб.

— Опять ты пропадаешь на время, когда сильнее всего мне нужен.

— Ну, не серчай, хозяйка. Лучше расскажи, что у тебя за беда с драконом? Я чувствую твоё беспокойство.

Меня дважды просить не приходится, слова вырываются потоком. Я рассказываю ему всё — о походе в лес, странной метке, которую Ардэн нашёл на моей спине, умолчав о поцелуе и реакции на него. О наглости ящера и о том, как он притащил меня сюда, словно я его собственность.

— Я просто хочу, чтобы он оставил меня в покое! — заканчиваю свою тираду, расхаживая по комнате. — Есть способ выгнать его отсюда? Заклинание какое-нибудь? Может, ты что-то знаешь?

Якуб тихо фыркает, что у крысы звучит почти как смешок.

— Боюсь, тут ничто не поможет. Во-первых, это его лавка — он может приходить сюда, когда захочет. Во-вторых, если ты действительно его истинная... а судя по тому, как он себя ведёт — так и есть... выгнать его будет практически невозможно.

— Но должно же быть что-то! — я почти умоляю. — Я не просила быть чьей-то «истинной»! Я даже не отсюда!

Якуб задумчиво чешет за ухом лапкой:

— Истинная пара у драконов — это как судьба, — объясняет он. — Они могут годами, десятилетиями, а то и столетиями искать свою пару. Некоторые никогда не находят. Это... особая связь. Что-то на уровне магии крови и души.

— Прекрасно, — закатываю глаза я. — Так что, теперь мне просто смириться с тем, что какой-то чешуйчатый диктатор будет указывать, с кем мне дружить и что делать?

— Не обязательно, — Якуб шевелит усами. — Драконы могут быть властными и собственническими, но они не безумны. Если ты действительно его истинная, то в конечном счёте он хочет твоего счастья. Просто у него... своеобразные представления о том, как его обеспечить.

Я собираюсь ответить, но, проходя мимо окна, замечаю Хангера, который закинул на плечо и тащит к дому, по всей видимости, мой потерянный хворост. Лентяй! В другой руке у него поваленное дерево, уж не знаю, нашёл он его уже упавшим или сам свалил. Слишком быстро управился!

— Это он, — шепчу я.

— Я скроюсь, — так же шёпотом отвечает Якуб. — Но буду рядом. И помни — если действительно твой истинный, то в нём есть и хорошее.

Крыса ловко спрыгивает с кровати и исчезает где-то за шкафом, не став любоваться гримасой на моём лице.

Слышу как внизу распахивается дверь, а немного позже раздаётся грохот. Надеюсь, Ардэн занёс в дом хворост, а дерево оставил во дворе. Чтобы убедиться, иду смотреть.

Да, так и есть. Его рубашка местами испачкана, и я невольно замечаю, как перекатываются мышцы на его руках и плечах, когда он складывает дрова возле печи. Это не отменяет того факта, что я все ещё зла на него.

— Хватит? — ухмыляется он, выпрямляясь и отряхивая руки. — С чем ещё помочь?

— Мне не нужна помощь, — отрезаю я, может быть, резче, чем следовало бы. — Особенно от того, кто пытается оборвать мою единственную дружбу в этом мире.

Его лицо мгновенно мрачнеет.

— Хорошо подумай, прежде чем продолжить разговор, — голос Ардэна становится низким и рычащим. — Этот мельник и его сын... что ты вообще о них знаешь?

— А что ты знаешь о Грее? — парирую я. — Кроме того, что он оказался рядом, когда мне нужна была помощь, в отличие от некоторых, кто только командует и тащит меня силой через всю деревню!

Ардэн скрещивает руки на груди, его поза словно говорит: «Я прав, и точка».

— Ты наивна, — произносит он таким тоном, будто объясняет ребёнку, что огонь горячий. — В этом мире есть вещи, о которых ты не имеешь представления. Опасности, от которых я могу тебя защитить. Тебе не нужны другие... друзья.

Я почти физически ощущаю, как последнее слово даётся ему с трудом.

— Значит, по-твоему, я должна сидеть здесь взаперти и общаться только с тобой? — спрашиваю с сарказмом. — Прекрасный план! Отличный муж из тебя выйдет, ничего не скажешь!

Последние слова вырываются, прежде чем я успеваю их обдумать, и я тут же жалею о них. Но отступать уже поздно.

— Да, ты такой заботливый и внимательный, что даже не заметил, что я хожу в старых, потрёпанных вещах, которые нашла здесь, в этой заброшенной лавке! — продолжаю я, указывая на своё хоть и не заношенное, но знатно перепачканное мукой платье. — Вместо того, чтобы реально помочь, ты только и делаешь, что командуешь и угрожаешь!

Мои слова, кажется, наконец попадают в цель. Ардэн скользит по платью взглядом так, будто он впервые его видит, спускается к босым ногам. В его глазах мелькает что-то, похожее на смущение, но оно тут же исчезает под маской упрямства, когда выдаёт очевидную невероятность:

— Тебе нужна новая одежда.

— Да, представь себе! — всплёскиваю руками. — И ещё много чего нужно, чтобы привести эту лавку в порядок!

Он хмурится, но не отвечает сразу. Я вижу, как в его глазах отражается внутренняя борьба. Может быть, тех самых чувств истинной пары, о которых говорил Якуб?

— Я принесу тебе одежду, — наконец заявляет он. — И всё необходимое для лавки.

Не успеваю я ответить, как Ардэн, будто робот, получивший удалённую команду, бодрым шагом проходит мимо меня и выходит из «Лакомки».

— Чокнутый, — хмыкаю я в закрывшуюся дверь. — То не уйду, то ломанулся