— Как скажешь, мама.

Фатима перевела внимание на внучку. Лицо её тут же смягчилось, словно тает воск от пламени свечи.

— Как дела, моя золотая? — в её голосе появились нотки нежности. — Что-нибудь интересное сегодня случилось?

— Угу, — не поднимая глаз от экрана, промычала Лейла. Она обошла диван и исчезла в коридоре, ведущем к её покоям. Даже не взглянула на бабушку.

Лицо Фатимы снова окаменело. Она повернулась к сыну с новой порцией гнева.

— Совсем дочерью не занимаешься! — зарычала она. — Целый день в этом проклятом телефоне сидит! На живых людей внимания ноль! Неудивительно, что даже жена от тебя сбежала. Родную дочь бросила и убежала! Позор какой!

Алиев побагровел ещё сильнее. Вены на лбу вздулись, но он промолчал. Спорить с матерью — себе дороже. Вместо этого он развернулся и быстро пошёл в свой кабинет. Единственное место в доме, где он чувствовал себя хозяином.

Захлопнув дверь, Мурат рухнул в кожаное кресло и нажал красную кнопку на переговорном устройстве.

— Кабан, немедленно ко мне!

Дверь распахнулась так быстро, будто за ней кто-то стоял и ждал. На пороге возник огромный мужчина. Голова бритая до блеска, шея толще бедра обычного человека. Лицо… ну, природа явно экономила на мозгах, когда его лепила.

Кабан стоял молча, как верный пёс, ожидая команды хозяина.

— Слушай меня внимательно, — прошипел Алиев, наклоняясь вперёд. — С этим поваром, Белославовым, надо разобраться. Напугать его как следует. Но так, чтобы никто даже подумать не мог, что это я приказал. Усёк?

Кабан медленно кивнул своей лысой башкой.

— Усёк, хозяин.

— Тогда иди и делай, — отмахнулся Алиев.

Когда дверь закрылась, купец откинулся в кресле и потёр виски.

— Идиот конченый, — пробормотал он себе под нос. — Придётся самому всё продумывать. Как всегда.

* * *

А тем временем в своей розовой комнате Лейла швырнула телефон на кровать и растянулась на атласном покрывале. Она смотрела в потолок, украшенный золотыми завитками, и медленно облизывала губы.

Весь этот цирк с отцом её нисколько не волновал. В голове крутились совсем другие мысли. Гораздо более интересные.

— Надо познакомиться с этим Белославовым поближе, — прошептала она в тишину комнаты. На губах заиграла хищная улыбка. — Из него получится отличная новая игрушка для моей коллекции.

Она закрыла глаза и представила, как будет играть с новой жертвой. Эти мысли согревали её лучше любого камина.

Глава 11

На следующее утро я поднялся раньше будильника. По дому двигался тихо, как вор, но с решимостью полководца перед главной битвой. В кухне возился осторожно — не хотел будить Настю после вчерашнего кошмара.

Но она всё равно спустилась. Глаза красные, лицо бледное. Выглядела как привидение.

— Настя, сегодня «Очаг» закрыт, — объявил я, не оборачиваясь. — Повесь табличку «По техническим причинам». Тебе нужно отдохнуть и прийти в себя после вчерашнего.

Она смотрела на меня с тревогой. Видимо, моя решительность пугала её не меньше угроз Алиева.

— А ты куда собрался? — голос дрожал. — Опять за неприятностями?

— Наоборот, — подмигнул ей. — Иду заводить друзей. Полезные знакомства.

Накинул куртку. Под воротником недовольно зашевелилось.

— Какие ещё друзья? — возмутился писклявый голос прямо в ухо. — У тебя есть я! И меня нужно кормить изысканными блюдами, а не таскать по вонючим кузницам. Там только угольная пыль и запах железа. Проверял лично.

Рат явно не разделял мой энтузиазм насчёт утренней вылазки.

— Будешь личным консультантом по ароматам, — тихо усмехнулся я в сторону, чтобы Настя не заметила. — Твой нос лучше любого детектора лжи. Если от Фёдора запахнет обманом или предательством — сразу докладывай.

— Хм, — Рат задумался. — В этом есть смысл. Мой нюх действительно безупречен.

Польщённый крыс перестал ворчать. Роль секретного советника ему явно понравилась.

— Игорь, будь осторожен, — тихо попросила Настя.

— Всегда, — кивнул я и вышел за дверь.

Утро встретило меня свежим морозцем и первыми лучами солнца. Зареченск просыпался медленно — полусонные люди, словно амёбы, собирались на остановках в ожидании, когда городской транспорт отвезёт их на так «горячо любимую» работу, редкие машины тех, кто смог их себе позволить, и полупустые дороги. И, конечно же, бабульки, спешащие по только им известным делам в такое раннее время.

И откуда только столько энергии?

— Кузница далеко? — поинтересовался Рат из-за пазухи.

— Недалеко. За рынком, у речки.

— А этот Фёдор точно нам подходит? Я не хочу связываться с очередным психом.

— Увидим. Настя говорила, он мужик хороший. Да и выбора особого нет.

Мы шли по пустынным утренним улицам. Я обдумывал план. Фёдор-кузнец мог стать союзником, но сначала нужно было его прощупать. Выяснить, на что он способен и чего стоит.

Да, в этом городке, как ни странно, была кузница. Но даже в моём мире встречались подобные места. И да, металлургические заводы делали всё необходимое, что в первой моей жизни, что в этой. Но меня волновал не сам факт кузнечного ремесла, а необходимость знакомства с людьми, которых уважают в народе. Степан, Наталья… надеюсь, Фёдор тоже станет моим другом. Как бы банально это ни звучало.

— Чувствуешь что-нибудь подозрительное? — спросил я у Рата.

— Пока только запах твоего волнения, — съехидничал крыс. — Расслабься. Мы же не на войну идём.

Хотя кто знает? В этом городе любая встреча могла обернуться чем угодно.

* * *

Кузница Фёдора встретила меня рёвом огня и оглушительным лязгом металла. Жар бил в лицо так, что казалось — сам воздух плавится и стекает по стенам. В центре этого ада, у наковальни, стоял хозяин. Он был точной копией своего рабочего места: огромный, лысый, с густой бородой, заплетённой в тугую косу и перехваченной простым стальным кольцом. Лицо хмурое и морщинистое, как у недовольного бульдога, но в глубине серых глаз светился острый, пронзительный ум.

— Степан сказал, ты придёшь, — прогудел кузнец, не прекращая работы и не поворачивая головы. Удары молота по раскалённой заготовке гремели, как залпы пушек. — Говорит, руки у тебя из нужного места растут. Но я пока вижу только простого пацана.

Пот стекал с моего лба. Запах горелого металла и угольной пыли забивал ноздри. Вдруг раздался пронзительный скрежет, и точильный круг, на котором Фёдор до этого правил лезвие топора, со скрипом остановился. Из механизма