Я лежал на полу, истекая кровью, глядя, как Чёрная Сфера бьется в конвульсиях, а Роршаг превращается в бесформенную массу. Силы покинули меня. Меч выпал из ослабевшей руки.

«Это все,» — пронеслось в голове. — «Мы проиграли.»

367

В голове кружились осколки боли, обрывки стратегий и призрачные надежды, но среди этого хаоса оставалась одна ясная мысль — обод. Последний, третий проклятый обруч-стабилизатор на этой рунной машинерии, удерживающий анимы внутри Чёрной Сферы. Он должен быть уничтожен. Не просто сломан, а разрушен до основания. Иначе все наши жертвы, вся пролитая кровь, все утраченные жизни станут лишь пустым эхом в этом бескрайнем Единстве. Роршаг восстановится, и тогда нам не поможет никакая небесная канцелярия, если таковая вообще существует в этом безбожном мире. Цель была проста, как воинский устав, и так же недостижима, как те звёзды, среди которых мы когда-то летали.

Мир вокруг превратился в дурной спектакль, поставленный безумцем, чьи мысли были отравлены ядами забвения. Чор, верный синекожий зоргх, отбросив бесполезный гаусс-карабин — его иглы закончились — бросился к конструкту с десантным ножом в руке. Свирепый боевой клич, древний и первобытный, звенел в ушах. Храбрый идиот. Он бежал на стену плоти с перочинным ножом, и в этом было столько отчаянной, безнадёжной красоты, что я почувствовал, как внутри меня что-то ломается. Как будто я снова стоял на берегу той самой реки с удочкой, где отец учил меня, что иногда нужно идти навстречу смерти, чтобы дать другим шанс на жизнь.

Когда к нему устремилось щупальце, с явным намерением размозжить голову, Комач шагнул сквозь тень. В одно мгновение он оказался по ту сторону от Роршага, словно тьма приютила его в своих объятиях и сейчас отпустила.

Соболь стоял между нами и копошащейся массой щупалец, как непреодолимая стена. Он использовал телепортацию, не чтобы уворачиваться от ударов, а наоборот — чтобы оказываться в местах наибольшей опасности. Каждый его шаг был продуман, как ход в игре «Рани». Техномеч пел свою смертоносную песню, но я видел, что старый капитан устал. Каждый взмах давался ему с усилием, как поднятие якоря с морского дна. Он был волнорезом, о который разбивалась самая грозная волна этого некро-шторма. И всё же даже волнорезы со временем разрушаются под натиском бесконечного моря. Когда щупальца пробьют его непоколебимую стойкость — только вопрос времени.

А я… я был бесполезен. Списанный со счетов актив. Нога, наскоро залатанная Руной Исцеления, снова превратилась в мешок с битыми костями после последнего удара. Каждое движение отзывалось такой симфонией боли, что впору было выть, да только сил на это уже не оставалось. Иллиумовый меч лежал в паре метров от меня, его лезвие тускло отсвечивало в фиолетовом мареве Сферы. Он будто смеялся надо мной. Добраться до него сейчас — всё равно что доплыть до того берега через реку, кишащую голодными змееглавами. Роршаг, хоть и ослабленный, медленно, но верно стягивался регенерируя. Он тоже знал, что время играет на него. Время было его союзником.

Надеяться на лучшее — скверная привычка, от которой следовало бы давно избавиться. Но если надеяться на лучшее и готовиться к худшему, то шанс выжить хотя бы минимальный остаётся. Собрав в кулак остатки воли, я использовал Руны Исцеления и Живой Плоти, и пополз, не до конца осознавая свои действия. Сантиметр за сантиметром, оставляя за собой липкий, кровавый след, как фруктовый слизень. Каждый дюйм был пыткой. Мышцы кричали от боли, сломанная кость хрустела, срастаясь, аккомпанируя моему движению. Мир сузился до рукояти меча. Вот она. Почти. Пальцы, дрожащие и непослушные, коснулись холодного металла. Есть!

Я подтянул меч к себе, перевернулся на спину, упёрся здоровой ногой в базальтовый пол. Рывок. Боль взорвалась фейерверком в голове, выжигая остатки сознания, но я уже стоял, качаясь, на одном колене. Взмахнул мечом, вкладывая в удар всё, что у меня было. Всю ярость. Всю боль. Всю ненависть. Удар!

В этот самый момент Роршаг, собрав последние силы, изрыгнул из своей бесформенной пасти непонятную, но едва ли цензурную фразу. И ладно бы только это, но меня ударила телекинетическая волна. Она была невидима, но я ощутил её всем телом, как удар бетонной плитой. Меня вновь швырнуло назад. Голова ударилась о базальт с отвратительным, влажным треском. В ушах зазвенело, но сознание удержалось. Меч, вылетев из ослабевшей руки, отлетел в сторону и со звоном упал где-то в темноте.

Я лежал, глядя в теряющийся во мраке потолок. На последнем ободе осталась лишь глубокая зазубрина. Не сломан. Не уничтожен. А гора копошащейся плоти, медленно, но неотвратимо начала принимать прежнюю форму. Всё было зря. Занавес.

В голове наступила звенящая, вязкая тишина. Знаете, такая бывает после оглушительного взрыва, когда мир на мгновение замолкает, прежде чем обрушиться на тебя снова. Боль ушла. Страх ушёл. Осталась лишь холодная, липкая, как могильная глина, уверенность в том, что это конец. Комедия окончена.

Я видел, как Чор, почти добежав до цели, застыл, увидев мою неудачу. Его лицо, обычно непроницаемое, как маска, исказилось отчаянием. Соболь обернулся, и даже через киберимплант я почувствовал взгляд воина, понимающего, что последний рубеж пал. Лис издала тонкий, сдавленный крик, похожий на писк мыши, попавшей в капкан. А у стены шевельнулась Ами. Она пришла в себя. Приподнялась на локте, посмотрела на меня, и в её взгляде было столько боли и бессилия, что мне захотелось закрыть глаза и больше их не открывать.

Вот так, значит. Все мои планы, вся стратегия, вся воля — всё разбилось о равнодушие этого мира. Мы были просто насекомыми, пытающимися прогрызть дыру в гранитной стене. Забавно. И немного грустно. Вспомнился отец, берег реки, удочка. Белый шум вместо имени. Может, оно и к лучшему, что он не узнает, что меня покроет позор сокрушительного поражения.

Но потом тишина кончилась. Маленький, дотошный бухгалтер, сидящий у меня в мозгу, очнулся от шока и принялся щёлкать счётами. Варианты. Всегда есть варианты, даже когда кажется, что их нет.

Вариант первый: попытаться снова добраться до меча. Самоубийство в чистом виде. Роршаг уже почти восстановился. Его щупальца лениво шевелились, словно разминаясь перед тем, как прикончить нас. Нечего и думать, что как только я предприму активные действия, они метнуться ко мне. Я не сделаю и двух шагов.

Вариант второй: влить последние капли Звёздной Крови в Руну Исцеления. Залатать себя. Встать на ноги. И что? Чтобы встретить смерть здоровым? Глупо. Обе исцеляющие Руны всё ещё действуют,