Вода (7%)

В целом, по ощущениям, ещё месяца два-три — и можно относительно уверенно идти на Перерождение. Можно и дольше задержаться, но… Диомеда как раз к тому времени должна уже добить свою Закалку, а война с Аус никуда не исчезла — тихо тлела, но обещала разгореться вновь уже в ближайшее время.

Но оставшиеся проценты я, если что, смогу добить и позже. Не так уж много их останется.

* * *

Спустя ещё месяц у нас появился первый успех. Мы, наконец, полностью расшифровали цепочки первых двух барьеров. И, как ни странно, оказались правы — условия были «зашиты» прямо здесь, у всех на виду, пусть и в очень неочевидной форме.

Правда, под конец мне пришлось ещё раз сбегать с Келем в Лон’Гримм: пополнить припасы, закупиться быстро заканчивающейся бумагой для записей и забрать ещё несколько книг по артефакторике. Последние на Аукционе всплывали крайне нерегулярно, так что я просто передал Церетеусу список тех книг, которые у меня уже имелись, пару Золотых, и попросил выкупать всё, что появится, если его нет в списке. За полтора месяца накопился почти десяток фолиантов — что-то полезное, что-то не особо, но лишним оно в любом случае не было.

Первый барьер требовал некий рунный «пароль», который находился на Ключе — и это было вполне ожидаемо. А вот второй… второй проверял претендента по целому ряду параметров — по системным характеристикам (причём пропорционально увеличивающимся со ступенью — для нашей каждое Совершенство должно было быть не ниже шестёрки), Закалке (не ниже Золота), и Стихиям в даньтянях (отсутствие Тьмы). Последняя проверка выглядела откровенно странной, но Рэн, пожевав губу, неуверенно сказала, что, вроде как, Нирр среди своих Стихий имел Свет. Что ж, в таком случае определённая логика в проверке имелась. Хотя, конечно, требования по Закалке были, мягко говоря, жестковатыми. Неудивительно, что все прежние Фернис ткнулись в этот барьер и ушли ни с чем. Хотя парочка Заклинателей с Золотом за столько-то лет, по идее, должны были найтись… но кто его знает. Скорее всего, на следующих барьерах отсеклись.

Ещё спустя два дня, по накатанной схеме, мы разобрали цепочку третьего барьера. А ещё через два — и четвёртого: от границы третьего, если хорошенько приглядеться, руны были вполне видны.

— Нирр — старый козёл, — хмуро заявила Сатта, крутя в руках нож. — Может, ну его?

— Давай-давай, договорились же, — поторопил её я. — Вон, Рэн уже готова.

Рэнтиас, действительно, уже стояла с котелком наготове. Зачем?

Потому что третий барьер требовал крови потомка Нирра. Причём требовал весьма жадно, как изголодавшийся вампир: едва заметное среди мириада рун углубление в полу требовалось наполнить целиком, а оно, судя по предварительным прикидкам, вмещало эдак литра полтора жидкости. Хорошо, что у нас было аж два потомка, и они могли разделить эту ношу. Теоретически, можно сцеживать кровь помаленьку, и «консервировать» её наспех созданной техникой, чтобы не свернулась. И мы обязательно попробуем этот вариант в следующий раз, когда я эту технику доведу до ума. Потому что, как назло, наш единственный Заклинатель имеет только стихию Земли (то есть у него нет ничего подходящего среди своих техник), молод и зелен (то есть не имеет большого опыта в составлении техник с нуля, да ещё и под чужую Стихию), слегка под кайфом из-за окружения (без комментариев) и, соответственно, ничем помочь не может.

Наконец, решившись, Сатта тяжело вздохнула и резким движением резанула ножом по ладони — глубоко, сильно. Я невольно поморщился — сомнительное место, при некоторой толике удачи (хотя скорее, неудачи) можно и нервы какие-нибудь задеть, которые к пальцам идут. Тяжёлые капли бодро забарабанили по стальному дну котелка. Десять секунд. Двадцать. Тридцать… Наконец, я поднял руку, метнув заготовленную технику в побледневшую девушку и останавливая движение багрового ручейка. Ослабевшая Сатта тут же опустилась на пол, баюкая пострадавшую руку — пусть я и использовал довольно специализированную технику, сдвинув края раны и остановив кровотечение, но полностью излечить даже такую, не особо серьёзную рану, за одно применение я не мог. Я не Заклинатель, я только учусь…

Рэн ошибку сестры учла: резанула по запястью. Ещё десяток секунд — и я вновь использую технику, останавливая тёмный, почти чёрный в отблесках магических светильников, поток. По идее, должно хватить.

— Кель, перевяжи им раны на всякий случай, чтобы не открылись от случайного движения, — скомандовал я, подхватив котелок. — Как вернусь и восстановлю Ци, долечу их окончательно.

Пирай молча кивнул, присев рядом с бледными от кровопотери девушками.

Я же направился к барьерам. Проскочив первые два, остановился перед третьим, осторожно перелил густую, тяжёлую жидкость в небольшую выемку в полу. Подождал пару мгновений для надёжности — и вновь шагнул вперёд. Плёнка неохотно поддалась, пропуская непрошеного гостя — предполагаю, что если бы я был потомком Нирра, то меня бы пустило и без кровопусканий. Хватило бы той крови, что во мне. Хорошо ещё, что создатель тайника озаботился не только таким вариантом, но и… ммм… «внешним», скажем так. Пусть и в довольно необычном исполнении.

Вообще, такая схема прямо-таки зияет дырами для злоупотреблений. Самая явная — если бы жадные расхитители притащили кого-то из потомков Нирра, но связанного по рукам и ногам, как колбаску, и пускали ему кровь насильно. Не исключаю, что Нирр вполне допускал и такой вариант, и даже оставил эту лазейку специально — мол, если потомки настолько выродились, что выдали чужакам местонахождение тайника, да ещё и в плен к ним попали, то и чёрт с ними, пусть то, что внутри, получает тот, кто достоин. Даже если он не Фернис.

Подойдя к четвёртому барьеру, я неуверенно потоптался. Да, цепочки мы расшифровали. Но то, что получили в итоге, было несколько непонятно. «Оценка разума», без каких-либо уточнений. И не того «разума», что в интерфейсе Системы, а несколько другого — иероглиф отличался. Но конкретную разницу в нюансах значений мы не поняли. Слишком старое, архаичное слово.

Нужную точку пришлось поискать — я прошёлся вдоль барьера, высматривая нужную группу рун. Искомое обнаружилось практически впритык к левой стене — довольно контринтуитивно, любой нормальный человек разместил бы эту точку где-то по центру барьера. Присев, я приложил ладонь к центральной руне. «Лекто» — то бишь, «проверка».

Миг, другой — и в воздухе передо мной проявилось полупрозрачное окно с