Эльф отложил перо.

— Слушайте внимательно, — сказал он, не повышая голоса. — Я не могу переписать законы Маркрафта. Не могу заставить каждого мастера любить ваше происхождение. Не могу сделать так, чтобы стражники стали честными. Но я могу сделать другое.

Он повернул к себе одну из папок, достал оттуда свернутый свиток.

— В городе сейчас не хватает людей на тяжёлые, стабильные работы. Не случайной подёнщины, а постоянного труда. Есть нижние склады, шахты, ремонтные бригады, подземные каналы. Работы там — как грязи. Никто туда не рвётся. Опасно, сыро, тяжело. Но всё это — формально зарегистрированные должности с оплатой, пайком и защитой магистрата.

— Там нас и убивать будут удобнее, — мрачно заметил кто-то сзади.

Илвасион выдержал это, как выдерживают удар не по телу, а по логике.

— Вас и здесь никто особенно не бережёт, — отрезал он. — Разница в том, что там вы будете вписаны в систему. Числиться. Если мастер выкинет вас без причины, не выплатив жалование, это станет нарушением договора. И у меня появится документ, с которым можно идти наверх. Сейчас у меня есть только ваши слова. Они тут ничего не стоят.

Он видел по лицам, что часть из этих людей слышит только слово «вниз» и сразу представляет себе ещё один слой ада под городом. И был прав. Но на поверхности для них рай точно не светил.

— Я могу составить список имен, — продолжал чиновник. — Внести вас в резерв рабочих. Как тех, кто готов брать на себя риск и тяжесть. Я подам прошение, чтобы вас распределяли в бригады не по знакомству мастеров, а по реестру. Это не избавит вас от хамства и плевков. Но хотя бы позволит опереться на бумагу, а не на добрую волю тех, у кого её нет.

Мила нахмурилась.

— То есть вы хотите просто… отправить нас в нижний город?

— Я хочу, чтобы у вас был статус, — жёстко ответил Таэлис. — Пока вы — ничья зона ответственности, с вами можно делать что угодно. Если вы станете «рабочими резервов подземных объектов», вы перестанете быть «лишними». Вы станете ресурсом. А с ресурсами маркрафтская власть уже считает нужным считаться, как бы мерзко это ни звучало.

В комнате кто-то тихо выругался. Кто-то усмехнулся. Но в нескольких взглядах мелькнуло то, чего писарь и ждал: не благодарность, не радость. Осторожный интерес.

— И что вы хотите взамен? — хрипло спросил Хродгар. В голосе звучало подозрение человека, которого всю жизнь обманывали.

Эльф устало потер переносицу.

— Чтобы когда там, внизу, с вами начнут обращаться как с мусором, вы не шли драться в таверну, а приходили сюда, — ответил он. — С именами. С датами. С подпорками, которые рухнули не сами. С грузами, которые «случайно» не доехали. Вы хотите, чтобы вас видели? Я хочу видеть всё, что остальные пытаются спрятать. Это… совпадение интересов.

Он не стал говорить про двемерский город под крепостью, про то, что именно туда идут многие из тех маршрутов, где «недосчитались пары ящиков». Про то, что ему нужно больше глаз и рук там, куда обычныеTalos-свидетели не доберутся. Полукровки всё равно для власти уже были расходным материалом. Вопрос был в том, кто именно будет расходовать.

Некоторое время в кабинете стояла вязкая тишина.

Потом Мила тихо произнесла:

— Если вы нас просто продадите в подземелье — вас всё равно никто не пожалеет, мастер. Мы тоже умеем держать нож.

В её голосе не было угрозы. Просто констатация.

Илвасион кивнул, даже не пытаясь отвернуться от этого.

— Тем и хорош договор, — холодно ответил маг. — Что он связывает руки всем. Даже тем, кто думает, что стоит над законами.

Он снова взял перо.

— Кто согласен — подходит по одному. Имя, возраст, умения, чем занимались, откуда выгнали. Я подберу, куда вас можно пристроить так, чтобы вы были полезны городу и опасны тем, кто привык вас бить без ответа.

Очередь замялась. Потом первый шаг сделал Хродгар. Подошёл к столу, произнёс свои данные, будто приговор. За ним — ещё двое. Потом ещё. Не все. Но достаточно, чтобы у писаря сложился первый список.

Когда кабинет опустел, а коридор перестал гудеть голосами, чиновник посмотрел на сложенные перед ним бумаги. Это были не просто жалобы. Это было сырьё. Люди, которых город сам вытолкал за правовой предел, теперь могли стать частью той тени, что висела над Маркрафтом снизу.

Эльф провёл ладонью по столу, собирая мысли.

Вверху власть строит свои игры. Внизу двемерский город ждёт, пока кто-нибудь решит включить его всерьёз. А между ними — те, кого никто не считает. Если направить этот человеческий ходячий «мусор» в нужное русло, из него можно сделать не только ресурс.

Можно сделать рычаг.

Илвасион Таэлис взял первую жалобу, вложил её в папку с пометкой «рабочий резерв нижних объектов» и невесело усмехнулся.

Полукровки хотели перестать быть ошибкой.

Он — хотел перестать быть один.

В кузнице под крепостью всегда стоял один и тот же звук: тяжёлый, как сердце Маркрафта. Глухие удары молота о металл раскатывались по каменным коридорам, смешиваясь с гулом двемерских механизмов за стенами. Здесь пахло жаром, углём, рудой, потом и горящей кожей. Илвасион, спускаясь по ступеням, поймал себя на том, что после подземного города этот шум почти успокаивает. По крайней мере, здесь всё ещё бьются живые сердца, а не только железные.

Мастер-кузнец был там же, где всегда: у наковальни, в полосе жаркого света от горна. Норд с седой бородой, собранной в короткую косу, широкими плечами и руками, которые могли бы сломать эльфу шею без особого усилия. Он поднял голову, когда услышал шаги, и прищурился.

— Высокорожденный писарь опять решил вспомнить, что живёт в каменном мешке, а не в библиотеке? — усмехнулся кузнец. — Или жезл твой треснул от бумажной работы?

— Жезл в порядке, — ответил Таэлис, останавливаясь у кромки света. — А вот остальные части тела хотелось бы сохранить такими, какие они есть.

Мастер фыркнул, вытирая ладони о замызганный фартук.

— Ты уже ходишь в кожанке получше, чем стража, — заметил он. — Что ещё надо? Пластинчатый панцирь? Латы? Не обижайся, но ты развалишься под их весом после трёх пролётов по Маркрафту.

— Латы мне ни к чему, — эльф покачал