— Вот же твари! Только магии мне сейчас не хватало, — досадую, выбрасывая руку вперёд и уничтожая одного из нападавших огненным потоком.

Дышать становится труднее. Последствия удара в грудину и, чтоб ей неладно, продолжающая разрастаться внутри тьма дают о себе знать.

Мне срочно нужно утолить голод. Любым доступным способом.

Оставшаяся тварь бросается на меня, но разве справится тёмный с ларианом?

Обращаться нельзя, любое магическое действие может подвести к тонкой грани, перейдя которую я уже не вернусь. Да и эти странные всплески тьмы внутри совершенно некстати. Будто кто-то тянет из меня мою силу и…

— Да быть такого не может! — меня словно ушатом холодной воды окатило.

Всё вдруг стало неважно. Ни западня, в которую я попал как наивный пацан ни атакующий меня тёмный, ни голод, который мешает здраво мыслить.

Я легко уклоняюсь от удара, пригибаюсь и ставлю подножку, сваливая тяжеленную махину на землю. Откуда только силы взялись? Наверное, шок от осознания того, что у меня проблемы похлеще этого проигравшего битву и тьме и мне мага, придал мне сил. И вот я уже наношу фатальный удар пламенем, который оставляет от тёмного лишь горстку пепла, и поднимаюсь на ноги, которые отказываются слушаться.

На лес опускается ночь, медленно, тягуче. Словно поднимающийся в карамельном сиропе пузырик воздуха, который вот-вот всплывёт на поверхность и забулькает, расплёскивая сладкое ароматное варево. То же происходит в моём сознании.

Из дракона силу может тянуть только одно существо. Его истинная пара. И то при наличии особенных обстоятельств. Я уже такое видел. Точнее, слышал и не мог поверить. А теперь испытал на себе.

Только этого мне сейчас и не хватало! Какая, тьма её раздери, истинная? Откуда она взялась и, главное, почему именно сейчас? Я женат, будь всё неладно! Что я скажу Айрис?

Почему-то именно последнее волнует меня больше остального. Как представлю её осуждающий взгляд, становится дурно. Она прекрасно знает, что дракон не может противиться истинности. И что? Развод? Не-е-е-ет! Ни за что!

Внутренняя сущность не допускает даже мысли о том, чтобы отпустить внезапно ставшую своевольной жену на все четыре стороны и сосредоточиться на поисках истинной. Но если я прав, и где-то поблизости действительно ходит та, что предназначена мне судьбой... разве не наоборот? Разве не должен он искать именно её?

Тьма уже не просто давит, а душит своей тяжестью. Стою не в силах пошевелиться. Нужно срочно вернуться в лавку. Айрис там, она нужна мне. Никакой больше магии и оборотов. Нельзя. Я на грани. Ещё немного и меня схлопнет порочным откатом.

— А-а-а-а! — раздаётся девичий крик, парализующий всё моё естество.

— Айрис, — шепчу, узнавая голос, который не перепутал бы ни с каким другим, а в следующее мгновение уже смотрю на этот мир глазами дракона.

Глава 22

Совру, если скажу, что не боюсь, но мёрзнуть ночью в пустом холодном доме совсем не хочется, поэтому я «молодым кабанчиком» бегу к самой кромке леса, где принимаюсь собирать веточки и сухую кору для розжига. Радуюсь, что прихватила с собой длинную верёвку, которой можно всё это перевязать.

Я далеко не дурочка и прекрасно понимаю, что дрова в том виде, в котором они мне нужны, в лесу сами не родятся, и никто мне их там из брёвен не наколет. Поэтому ищу хворост потолще и посуше и, когда его набирается приличная вязанка, взваливаю её на спину.

Осматриваюсь и понимаю, что всё-таки ушла довольно далеко от края и надо бы пошевеливаться, если хочу вернуться домой до того, как на лес опустится тьма-тьмущая. Осветительных фонарей тут не предусмотрено, земля, устланная перегнившей прошлогодней листвой, тёмная. Не разобрать куда можно безопасно ступить, а куда нет.

Только заношу ногу чтобы, наконец, зашагать по направлению к лавке, как моя ноша перевешивает и начинает тянуть меня назад.

Кажется, вопль, слышно на весь лес. Не знаю, чудо это или нет, но заваливаюсь я аккурат на вязанку и лежу теперь будто черепаха, которую перевернуло на спину, размахивая руками и ногами, ведь встать, будучи привязанной к целой куче хвороста мне не удаётся.

— Вот же идиотка, — шлёпаю себя ладонью по лбу. — Надо же просто ослабить верёвку и…

И тут прямо возле моего уха слышится утробное рычание, а щёку обдаёт горячим влажным дыханием.

Что я там говорила о том, что не могла подняться? Забудьте!

Руки сами выскакивают из удерживающей меня верёвки, подпрыгиваю и что есть духу бросаюсь бежать прочь. Куда? Неважно. Лишь бы подальше от чудища, которое пришло меня сожрать.

— Ма-а-а-а-ма! — воплю во всё горло, несясь по кочкам и лихо перепрыгивая через бурелом.

И создаётся ощущение, что за мной никто не бежит, потому что, если бы чудовище таких размеров увязалось следом, я бы это точно слышала. Но кроме эха моих воплей не слышно ничего. Даже пения птиц. Да, ветки трещат, но и те только под моими ногами.

Запыхавшись, наконец останавливаюсь, оперевшись рукой на крепкий ствол дерева. Дышу так, будто лёгкие того и гляди разорвёт. Кислорода не хватает. Паника затуманила мозг.

— Набегалась? — слышу очень знакомый голос совсем рядом, перестаю оглядываться и смотрю прямо перед собой. — Надо же, как разгорячилась. Зарумянилась вся. Даже в темноте видно, как щёки алеют. Что-то в постели ты до такой степени не старалась, жёнушка.

— Ардэн? — понимаю, что всё это время опиралась не на ствол дерева, а на крепкую грудь супруга Айрис.

Откуда он тут взялся?

— Т-т-там чудище! Огромное! Чуть меня не сожрало! — в запале начинаю объяснять я. — Я от него… убегала, а тут ты… и вот…

Только теперь замечаю, что глаза у мужа какие-то необычные, и охаю, понимая, что зрачки у него не круглые как у нормального человека, продольные вертикальные, как у…

— Ящер, — шепчу еле слышно на выдохе.

— Верно. Чудище. Огромное и очень голодное, — Ардэн усмехается, облизывая губы. Его голос стал глубже, грубее, в нём появились рычащие нотки. — Идём к лавке. Иначе сожрал бы тебя прямо здесь, но я же не зверь. По крайней мере, наполовину.

Он склоняется ко мне, шумно втягивая воздух носом. Так это был он? Становится страшно. Каждый раз, когда этот мужчина — или то, что скрывается под его обликом — так близко, меня бросает в дрожь.

— Не стой столбом, — его голос звучит