— Структура?.. — повторил Илвасион.

— Двемеры, — маг поднял руку, будто взвешивая слово, — никогда не строили ничего случайно. Если где-то находят обломок трубы, значит, рядом был механизм. Если находят кольцо — значит, был узел. Если находят фрагмент гравированного металла — значит, присутствовал источник силы. И если всё это появляется одновременно… — он наклонился ближе, — это значит, что где-то под Маркрафтом находится целостный фрагмент города. Не отдельные коридоры и залы, не ржавые механизмы. Целостный модуль.

Илвасион почувствовал, как по спине пробежал холод.

— Вы говорите о сердце?

Маг поднял бровь.

— Вы знаете этот термин?

— Я изучал его в старых трактатах. Я работал со схемами, когда разрабатывал свой жезл. — тут же солгал эльф.

— Тогда вы понимаете, почему я вас позвал.

Маг налил в серебряную чашу тёмное вино, но сам пить не стал.

— Новая администрация заинтересована в технологическом превосходстве, — произнёс он. — Понимаете, мы живём в эпоху, где города начинают конкурировать не только торговлей, но и мощью. Магией. Механизмами. Инфраструктурой. Двемерские города — не просто руины. Они — доказательство, что тот, кто сможет восстановить хотя бы десять процентов их технологий, станет правителем силы, не нуждающейся ни в армии, ни в богах.

Илвасион слушал молча.

— Но это опасно, — продолжил маг. — Очень опасно. Потому что двемеры не просто ушли. Они исчезли, оставив после себя живые механизмы, которые хранят память о своих создателях. Они могут не захотеть работать на нас.

Он поставил чашу на стол.

— И именно поэтому нам нужны умные люди, которые умеют видеть не только руины, но и логические цепи. Такие, как вы.

Илвасион понял: это не беседа. Это измерение границ.

— Вы хотите, чтобы я помог вам? — спросил он.

Маг тихо улыбнулся.

— Нет, мастер Таэлис. Если бы я хотел вашей помощи, я бы прислал приказ. Я хочу понять: вы опасны? Или полезны? Вы копаете глубоко. Вы собираете сведения. Вы сопоставляете, анализируете, делаете выводы. Это вызывает уважение. И… тревогу.

Он посмотрел на Илвасиона серьёзно.

— Маркрафт уже выбрал вектор своего будущего. И двемерские технологии — часть этого будущего. Но это очень тонкое направление, требующее тишины, аккуратности, правильных людей. Если кто-то начнёт шуметь или привлекать внимание, то планы будут сорваны. Люди будут наказаны. И не только они.

Он наклонился вперёд:

— Я хочу, чтобы вы поняли: ваши исследования… достойны. Но они не должны выходить за рамки того, что вам поручено. Двемерское наследие — вопрос не чиновников. И не одиночек. Это вопрос власти.

Тишина стала густой.

Илвасион выдержал его взгляд.

— Понимаю, — ответил он.

— Отлично. — Маг откинулся на спинку кресла. — Тогда мы с вами прекрасно найдём общий язык. Работайте. Делайте то, что делали. Листайте бумаги. Сверяйте цифры. Порой это приносит больше пользы, чем вы можете себе представить.

Он жестом отпустил эльфа.

Илвасион встал, поклонился и вышел в коридор. Воздух там был холоднее, чем должен быть. Свет — бледнее. Он шёл по ковру, чувствуя, как внутри всё затягивается тугой пружиной.

Ночь упала на Маркрафт тяжёлым каменным покрывалом. Улицы постепенно пустели, хотя город никогда по-настоящему не спал: где-то гулко работала дальняя кузница, где-то скрипели телеги на склонах, где-то слышались шаги стражи, исчезающие в шахтах теней между домами. Илвасион сидел в своей комнате над лавкой зачарованных свечей и раскладывал на столе предметы, которые собирался взять с собой: жезл, рунические пластины, нож, флаконы света, карты, свитки, запасные кристаллы. Он действовал медленно и намеренно, словно готовился к тонкой операции, где любая ошибка приносит не рану, а исчезновение.

Жезл лежал на столе, словно ждал, когда его активируют. Илвасион открыл боковую панель и проверил каждый механизм: стабилизаторы, резонаторы, тонкие проводящие жилы, обвивающие кристалл силы. Внутри что-то тихо щёлкнуло, когда он усилил поток на один из регуляторов. Он знал, что это опасно: перегрузка могла повредить жезл, но внизу, под крепостью, слабая магия могла оказаться фатальной. Двемерские устройства часто реагировали на силу, но ещё острее — на её недостаток.

Он развернул карты подгородных уровней — дряхлые, порванные, больше похожие на черновики, чем на схемы. Отметил точки, повторяющиеся в разных отчётах: старый винный склад, ржавый водовод, заваленный тоннель, забытая комната с невозможной архитектурой. Слишком много совпадений. Слишком мало объяснений. Он вспомнил сухую улыбку придворного мага и его слова о том, что двемерское наследие — вопрос власти, а не чиновников. За этой улыбкой чувствовался страх. Или интерес. Или оба сразу.

Илвасион сложил карты в футляр и стянул ремешок. Затем проверил зелья. Свет — мягкий, приглушённый, чтобы не вызвать реакцию механизмов. Тишина — почти бесшумная иллюзия, подавляющая шаги. Руна подавления — тонкая пластина, способная на короткое время отключить слабый сенсор или ловушку.

Он взглянул на руинный фрагмент — двемерскую пластину, найденную среди бумажного потока отчётов. В холодном металле чувствовалась вибрация, будто он хранил в себе отблеск давно умершей, но не исчезнувшей энергии. Если такая деталь всплыла в документах, значит, под Маркрафтом действительно есть что-то целое. Узел. Модуль. Сердце города, которое никогда не должно было снова биться.

Он накинул плащ, туго завязал ремни оружия, погасил свечи и вышел. Маркрафт встречал его тишиной, будто город слушал каждый шаг. Каменные стены отражали даже дыхание. Луна висела между скал, напоминая о том, что крепость и всё вокруг неё стоят слишком высоко, а под ними — пропасть этажей и уровней, заполненных древностями, которые никто не хочет трогать.

Он шёл узкими переулками, минуя лавки, закрытые ставни, груды руды у мастерских. По мосту сверху прошёл стражник, но шаги не выдали ни тревоги, ни интереса — обычная ночь. Илвасион двигался тише теней, держа карту в голове. Старый винный склад казался безжизненным: груды ящиков, закрытые двери, глухие окна, стена сырого камня. Но именно здесь в отчётах повторялись странные «проверки» и «ремонтные работы», которые никто не мог объяснить.

Он подошёл к полузабытой нише, в которой должен был находиться старый люк. По документам он был запаян десятки лет назад. Но когда Илвасион коснулся металла рукой, тот оказался тёплым. Будто под ним недавно проходил горячий воздух. Или работала система.

Он наклонился ниже. В тишине ночи под люком слышалось что-то едва