— Покажи механизм.

Он указал на центр площадки.

Там, где когда-то стоял огромный резервуар для воды, теперь располагалась массивная металлическая конструкция.

Это был не просто механизм — произведение индустриального искусства.

Чугунное основание, идеально подогнанные, несмотря на ржавчину, латунные шестерни, медные трубки, покрытые зеленоватым налетом патины, создавали сложный, органический узор. И в центре всего этого — панель с символами.

Мы подошли ближе.

Руны, выгравированные на полированной латунной пластине, начали слабо мерцать, словно оживая от нашего присутствия. Они засветились холодным голубым светом.

Одновременно с этим я почувствовал легкое давление на виски и тихий, нарастающий гул в голове, преддверие ментальной атаки.

И в центре всей этой индустриальной мандалы — панель с девятью вращающимися дисками. Каждый размером с обеденную тарелку, из полированной бронзы, покрытой зеленоватой патиной.

На них были выгравированы алхимические символы: (Солнце), (Луна), (Меркурий), (Сера), (Соль), (Свинец), (Олово), (Железо), (Земля).

Классический алхимический набор. Семь металлов, соответствующих планетам, плюс два базовых элемента. Но расположение… хаотичное. Или есть скрытый порядок, который я не вижу?

Я сделал шаг вперед, и в тот же миг символы вспыхнули бледно-голубым светом. И начался гул. Не звук — ощущение. Вибрация прямо в мозгу, минуя уши. Как будто кто-то водит смычком по натянутым зрительным нервам.

Неприятно? Нет — мучительно. Тошнота подкатила к горлу.

— Отойдите, — скомандовал Серебряный. — Оба. Это защита от непосвященных. Ментальное поле, настроенное на отторжение. Чем ближе подходит человек без магической подготовки, тем сильнее воздействие.

— А с магической подготовкой?

— Сейчас увидите.

Он снял перчатки — движения были медленными, церемониальными, как у хирурга перед сложнейшей операцией. Сунул их в карман пиджака. Закатал рукава белоснежной рубашки, обнажив бледные, почти бескровные предплечья с синеватыми венами.

— Слава, — я повернулся к Муравьеву. — Спускайся вниз. Жди в машине.

— Но я хочу посмотреть…

— Это не просьба, — мой голос стал жестким. — Ты выполнил свою задачу — нашел загадку и дождался специалистов. Теперь твоя часть работы закончена.

Он кивнул с явным облегчением и, не оглядываясь, направился к лестнице. Скрип его удаляющихся шагов постепенно затих в гулкой тишине башни.

Серебряный тем временем подошел к механизму. Остановился в полуметре от панели с дисками. Поднял правую руку, держа ладонь параллельно поверхности, не касаясь. Закрыл глаза.

Я активировал Сонар. И увидел нечто, выходящее за рамки моего понимания магии. Из его ладони исходили… нити? Щупальца? Нет, неправильные слова. Это было похоже на потоки чистой воли, вырывающиеся из источника и изгибающиеся в невидимом поле.

Но это была не Искра. Моя Искра — теплая, золотистая, живая. Это — холодное, серебристое, точное как лазерный скальпель. Ментальная энергия в чистом виде. Сила разума, материализованная до почти физической субстанции.

Энергетические нити проникли в механизм, обвили ржавые диски, просочились в каждую царапину на гравировке символов.

— Ах, как изящно! — Серебряный улыбнулся, не открывая глаз. — Снегирев, вы были не просто ученым. Вы были поэтом! Художником! Это не механический замок и даже не магическая защита в обычном понимании. Это ментальный ребус. Загадка, которую нужно решить не логикой, а… ассоциациями.

— Какими ассоциациями?

— Смотрите и учитесь, господин целитель, — он открыл глаза, и я невольно вздрогнул. Радужка стала почти белой, молочной, зрачки сузились до булавок. Нечеловеческий взгляд. — Девять дисков. Девять символов. Но дело не в их алхимическом значении. Дело в истории, которую они рассказывают. История Феникса — птицы, умирающей и возрождающейся из пепла.

Диски начали вращаться сами по себе. Медленно, со скрипом столетних, несмазанных шестеренок, но неумолимо, подчиняясь невидимой воле.

— Первый акт — Рождение. Солнце. Источник всей жизни. Огонь, из которого рождается Феникс, — диск с символом Солнца плавно встал в самый центр композиции. Второй акт — Рост. Земля. Дающая опору и материю. Феникс обретает форму, субстанцию, — диск с Землей занял позицию справа от Солнца. — Третий — Расцвет.

И вот первая ловушка для логики. Не золото, как можно подумать. Железо! Сила, мощь, доминирование. Феникс в зените своей славы.

Неожиданный выбор. Я бы выбрал золото для расцвета — символ совершенства, гармонии. Но Снегирев и Серебряный видели глубже.

Расцвет — это не покой, а экспансия. Война. Железо.

— Четвертый — Старение. Свинец. Тяжесть лет, усталость материи, яд времени, — диск с символом свинца встал на свое место, и механизм, казалось, застонал под его тяжестью. — Пятый — Предчувствие конца. Луна. Холодный свет, ночь души, когда Феникс понимает неизбежность своей смерти. Шестой — Жертва. Соль. Очищение через страдание. Феникс готовится к трансформации. Седьмой — Смерть. Сера. Горение, распад, превращение в пепел. Восьмой — Растворение. Меркурий, он же ртуть. Переход из твердого в жидкое, из определенного в хаотическое. Душа, покинувшая тело.

Диски вращаясь вставали каждый на свое место.

— И девятый… — Серебряный замер, и диск с символом Олова задрожал, колеблясь между двумя последними позициями. — Девятый самый сложный. Это не просто возрождение. Это… момент выбора. Олово — металл трансформации, податливый. Он может стать чем угодно в руках мастера. Феникс выбирает свою новую форму, свой новый путь.

Последний диск встал на место с громким, финальным щелчком.

И в тот же миг вся панель вспыхнула. Не бледно-голубым, отторгающим светом, а ярким, теплым, золотистым сиянием, которое наполнило полумрак башни, изгнав вековые тени.

Где-то в глубине механизма раздался громкий, сухой КЛАЦ! — звук сработавшего замка.

В центре панели, там, где только что со щелчком сошлись алхимические символы, что-то сдвинулось. Как диафрагма фотообъектива, бронзовые лепестки бесшумно разъехались в стороны, открывая темный провал.

Потайной сейф, скрытый за символической загадкой.

Внутри, на подушке из истлевшего, но когда-то роскошного пурпурного бархата, лежала хрустальная ампула. Размером с куриное яйцо, идеально прозрачная, без единого изъяна или царапины.

А в ней…

Невозможно. Это противоречит всем законам физики и магии, которые я знаю.

В ампуле находилось всего несколько капель жидкости. Но какой жидкости! Она была прозрачной и одновременно переливалась всеми цветами радуги, как бензиновая пленка на воде.

Она пульсировала. Медленно, размеренно, в такт биению невидимого сердца.

Вдох-выдох.

И светилась изнутри мягким, теплым, золотистым светом.

— «Слезы Феникса», — прошептал Серебряный, и в его голосе впервые прозвучало благоговение, которого я от него никак не ожидал. — Квинтэссенция магической энергии. Чистая Искра в материальной форме.

— Но это невозможно! — нахмурился я. — Искра — это энергия! Она не может быть жидкостью!

— Не может в обычных условиях, — он говорил почти шепотом, не отрывая взгляда от ампулы. — Но это не обычная Искра. Это концентрированная жизненная сила мага, пожертвовавшего собой ради ее создания. Представьте — вся магическая энергия человека, вся его жизненная сила, сжатая до нескольких капель.