— Итак, — мой голос прозвучал так резко и громко, что Вовчик подпрыгнул на месте, а Настя испуганно вздрогнула. Я выпрямился во весь рост, скрестив руки на груди. В этот момент я чувствовал себя капитаном на мостике боевого корабля, который вот-вот войдёт в самый центр шторма. — Слушать мою команду!

Они замерли, вытянувшись в струнку, как новобранцы перед генералом. Даже Даша, которую, казалось, ничем нельзя было удивить, смотрела на меня широко раскрытыми глазами. В их зелёной глубине плескалась гремучая смесь из лёгкого страха и какого-то дикого, первобытного восторга.

— Времени на раскачку у нас больше нет. Ни секунды. С этой минуты мы работаем в режиме полной боевой готовности. Настя! — я ткнул пальцем в сторону сестры. Она инстинктивно выпрямилась ещё сильнее, подобралась вся. — Зал — это твой фронт. Твоя зона полной ответственности. Ты сегодня наш дипломатический корпус, служба безопасности и отдел по работе с клиентами в одном лице. Ни один гость не должен уйти недовольным. Ни один! Даже если ему придётся ждать заказ на пять минут дольше обычного. Улыбайся, шути, флиртуй, предлагай им бесплатный лимонад за счёт заведения, делай всё, что сочтёшь нужным, но наш тыл должен быть прикрыт железобетонно. Вопросы есть?

— Н-нет, — пролепетала она, растерянно мотая головой. В её огромных глазах читалось полное смятение, но и решимость тоже.

— Отлично. Даша! — я перевёл взгляд на рыжеволосую бестию. Она встретила мой взгляд прямо, не моргая, и в её зелёных глазах уже разгорался ответный огонь азарта. — Кухня — твоя. С этой секунды и до конца дня. Все заготовки на вечер, все текущие заказы — всё на тебе. Я знаю, ты справишься. Ты мой первый лейтенант, мой самый надёжный боец, и сегодня я доверяю тебе командование этим фортом. Если что-то пойдёт не так, если понадобится помощь — ори во всё горло. Но я очень рассчитываю, что этого не понадобится.

Её губы дрогнули и растянулись в хищной, предвкушающей улыбке.

— Есть, шеф, — коротко бросила она. В этом простом «есть» было больше уверенности и готовности к любой заварушке, чем в длинных речах иных генералов.

Наконец, я повернулся к самому слабому звену. К Вовчику. Он стоял, вжав голову в плечи, и смотрел на меня так, будто я был не его начальником, а огромным злыднем, который сейчас решает, съесть его на ужин или оставить на завтрак.

— А у тебя, парень, — я намеренно понизил голос, делая его жёстким и веским, чтобы каждое слово впечаталось ему в мозг, — сегодня у тебя сегодня — День Икс. Твоё личное боевое крещение. Понимаешь?

Он судорожно сглотнул, его кадык дёрнулся вверх-вниз.

— Я даю тебе персональное, особое задание. Ты отвечаешь за свой собственный, отдельный участок фронта. Мойка, чистка овощей и… — я сделал длинную паузу, наслаждаясь произведённым эффектом, — все до единого заказы на простейшие гарниры. От начала и до самого конца. Если до конца сегодняшней смены ты не завалишь ни одного заказа, если не сожжёшь ни одной порции картошки, и если после твоего ухода твой рабочий стол и пол вокруг него будут блестеть так, что в них можно будет смотреться, как в зеркало… — я снова выдержал паузу, глядя ему прямо в глаза и не давая отвести взгляд. — Тогда мы с тобой поговорим о твоём зачислении в штат. На постоянной основе. С полной ставкой и всеми вытекающими бонусами. Но если ты накосячишь хоть раз… ты знаешь, где находится дверь.

Я видел, как в его глазах отчаянный ужас борется с робкой надеждой. Похоже для него это Шанс. Тот самый шанс, который выпадает раз в жизни, и второго такого может уже не быть. Он смотрел то на меня, то на свои дрожащие руки, будто не мог поверить, что именно в них сейчас находится его будущее.

— Я… я справлюсь, шеф, — прохрипел он, и в его голосе, помимо животного страха, вдруг прорезались неожиданные стальные нотки. — Я не подведу. Честно.

— Я знаю, — коротко кивнул я, хотя на самом деле не знал ровным счётом ничего и ставил на него с тем же риском, что и на всё остальное. Но сейчас им всем нужна была моя непоколебимая вера, а не мои сомнения.

Я обвёл их всех ещё раз своим командирским взглядом. На их лицах застыл невероятный коктейль из эмоций. Удивление от моей внезапной, почти армейской жёсткости. Страх перед огромной ответственностью, которую я на них только что свалил. И пьянящий восторг от того, что они стали частью чего-то большого, важного, настоящего. Отлично. Именно то, что мне было нужно. Страх заставляет быть осторожным и внимательным. А восторг придаёт сил, чтобы прыгнуть выше головы.

— Всё! — я хлопнул в ладоши так громко, что звук получился похожим на выстрел. Они вздрогнули. — Военный совет окончен. За работу, бойцы! Время пошло!

И они бросились в бой. Без лишних слов, без вопросов и сомнений. Настя пулей вылетела в зал, превращаясь в самую милую и гостеприимную хозяйку на свете. Даша с оглушительным грохотом водрузила на плиту самую большую чугунную сковороду. А Вовчик с таким остервенением набросился на раковину, полную грязной посуды, будто это был его личный смертельный враг, которого нужно уничтожить здесь и сейчас.

А я отошёл к стене, к своим чертежам, и снова взял в руки карандаш. На бумаге всё выглядело идеально. Зарисовки, цифры, строки… всё это казалось мне простым и понятным, что даже мысли не возникало о том, что что-то пойдёт не так. Но, как мы все знаем, реальность полна разочарований, и порой даже самая простая мелочь может потянуть за собой ворох более громоздких проблем. А проблем у меня и без того хватало. Взять тех же Алиевых.

Вот что, скажите на милость, не нравится этому напыщенному барану? Нет, я понимаю, я задел его гордость, вышвырнул вон из «Очага», словно пьянь подзаборную (впрочем, он вполне этого заслуживает). Вот только как он с таким гонором до сих пор у власти, пускай и теневой. Здесь явно что-то не так. За Алиевым должен кто-то стоять и прикрывать его промахи, которые с каждым разом становились всё более и более прогнозируемые и… скучными.

И что-то мне подсказывало, что «серый кардинал» Зареченска вскоре на меня выйдет. Хочу я того или нет. Битва за «День Сытого Горожанина» началась. И моя маленькая кухня только что официально перешла на военное положение.