Туннель был узким и вёл вниз. Камень становился всё более гладким, металлическим. Стены отражали свет кристаллов, превращая его в хрупкие золотистые тени. Воздух был сухим, с лёгким запахом масла и старой пыли.

— Здесь, — сказал кузнец, останавливаясь у массивных дверей. Рядом валялась разбитая двемерская паучья конструкция — её использовали для тренировок новичков. — Внутри ещё пара рабочих автоматонов. Они давно должны были развалиться, но двемеры всегда умели собирать вещи, которые умирать не хотят.

Дверь открылась с глухим металлическим скрежетом.

Зал был круглым. По стенам тянулись старые механизмы: трубы, шестерни, непонятные конструкции. На полу — две двемерские сферы. Чёрно-золотые, с тонкими лезвиями, спрятанными внутри. Один рывок — и они превращались в смертоносных стражей.

— Готов? — спросил кузнец.

— Да.

Илвасион поднял пистолет. Металл лёг в ладонь ровно, будто ждал этого. Он вдохнул, поднял руку и сделал жест, активирующий руны.

Резервуар тихо чиркнул. Первый стальной шар вошёл в канал.

Пистолет мягко загудел.

Сфера загорелась голубыми линзами, раскрылась, блеснула лезвиями и рванула вперёд.

Илвасион нажал на спуск.

Звук был странным — не взрыв, не удар. Скорее резкий шипящий хлопок, будто воздух рванули в одну сторону. Стальной шар вылетел из ствола и ударил в корпус сферы. Металл прогнулся, оставив чёткую вмятину.

Сфера не остановилась.

Ещё один выстрел.

И ещё.

Третий шар попал в сочленение пластин, и страж наконец дёрнулся. Искры хлынули наружу. Механизм застрекотал, сбился, искрясь и вращаясь, пока не упал на бок, дернувшись в последний раз.

— Быстро, — пробормотал кузнец. — И тихо, что самое удивительное. Не громче кузнечного меха.

Второй автоматон проснулся резче. Его корпус раскрылся на несколько сегментов, и он метнулся от стены, разгоняясь так быстро, что воздух заскрипел.

Илвасион, не опуская руки, повернулся и выстрелил в движении.

Первый шар прошёл мимо.

Второй попал в ногу-опору. Металлическая конечность дрогнула.

Третий ударил точно в головной цоколь, туда, где проходили управляющие передачи.

Сфера словно наткнулась на невидимую стену. Сломалась траектория. Машина рухнула на каменный пол, издавая дребезжащий звук.

Она попыталась подняться, но четвёртый выстрел погасил её окончательно: шар вошёл в центральную пластину и пробил её, как лист влажной бумаги.

Илвасион опустил руку. Металл пистолета был горячим, живым.

Кузнец вышел вперёд, тронул носком сапога одну из поверженных сфер.

— Ну что ж… — сказал он тихо. — Игрушка у тебя получилась злая.

Илвасион молчал. Но внутри что-то поднималось — не эйфория, не гордость. Чувство, что он наконец держит в руках силу, которой у него не было с момента попадания в этот мир.

Нечто, способное пробить не только металл. Но и тьму, которая грызла город изнутри.

— Этому ещё имя нужно, — заметил кузнец, щурясь. — Ты же маг. Придумай что-нибудь мудрёное.

Илвасион посмотрел на гладкий корпус пистолета.

И впервые позволил себе улыбнуться.

Оружие молчало. Но в этом молчании чувствовался ответ.

Глава 4

Таверна «Лунный Брод» стояла ниже городских стен, в той части Маркрафта, куда даже ночью не доходили песни таверн и запахи жареного мяса. Здесь улицы превращались в тесные проходы, наполненные сыростью, глухими каплями воды и ощущением, что кто-то наблюдает из каждого темного проёма. Илвасион двигался туда осторожно, словно под поверхность камня просачивался чужой шёпот, а влажный воздух скрывал нечто большее, чем плесень и ржавые трубы. Ветер приносил запахи, которых не должно быть в заброшенном квартале: тёплое дыхание, будто от людей, недавно стоявших рядом, и тонкий, сладковато-гнилостный аромат, словно от мяса, долго пролежавшего под тканью.

Дверь таверны была перекошенной, но не запертой. Стоило толкнуть, как она без сопротивления отворилась, будто давно ждала визита. Внутри было темно. Сквозь щели досок пробивался узкий лунный свет, освещая пол бледными полосами. В этом свете виднелись разбросанные кости — сухие, гладкие, как отполированные руками. Одна из них, человеческая по форме, оказалась тёплой на ощупь, и это ощущение засело в пальцах, будто кость хранила остаток чьего-то дыхания. Тишина была не пустой; она была настороженной, живой, плотной. Казалось, стены слушают.

На дальней стене тянулся ритуальный символ — размазанные следы крови, образующие искажённый знак Намира: овал с тремя расходящимися линиями. Рисунок был свежим, и кровь ещё не полностью засохла. Илвасион почувствовал, как внутри магомеханического жезла на его боку зашевелилась энергия. Руны на рукояти вспыхнули слабым светом, реагируя на чужую магическую структуру, словно орудие чуяло опасность.

В глубине таверны раздался шаг — один, потом ещё один, тяжёлый, уверенный, будто ходил тот, кто не сомневается ни в себе, ни в своём праве здесь быть.

— Ты пришёл, — произнёс глухой голос. — Мы знали.

Из тени выступили пять фигур. Они двигались медленно, без суеты, но в их походке было нечто неправильное: суставы сгибались под странным углом, а тела будто следовали за движением с запозданием. На лицах — маски из грубой ткани, пропитанные чем-то тёмным. На некоторых виднелись следы пальцев, будто маску прижимали к лицу до боли или пытались сорвать, но не смогли.

Илвасион поднял жезл. Внутри него магия дрогнула, тяжело, но готово. Он смотрел на них, пытаясь понять, что из их поз — угроза или наблюдение. Первым заговорил тот, что стоял в центре, его голос звучал низко, с хрипотцой, будто он давно разучился дышать правильно.

— Мы знали твой путь. Ты спустился вниз, чтобы найти нас. Но здесь не место для чужой воли.

— Люди пропадают, — ответил Илвасион спокойно. — Я ищу тех, кто за этим стоит.

— Люди пропадают сами, — сказал второй. — Мы принимаем только тех, кто уже наполовину мёртв.

— В городе исчезают живые и здоровые, — возразил Илвасион. — Это не «сами».

Третий сделал шаг вперёд. Маска слегка дрогнула, будто под ней прошла судорога.

— Город давно гниёт. Мы всего лишь собираем то, что падает.

Двое одновременно двинулись на него. Один держал нож, изготовленный не из металла, а из полированной кости. Второй нес мешок, изнутри которого доносился влажный шорох, напоминающий движения маленького живого существа. Их движения ускорились, стали резкими, рваными.

Илвасион поднял жезл. Руны загорелись ярче. Импульс сорвался бесшумно: воздух будто согнулся сам в себе. Заряд ударил первого в грудь, отбросив назад, как