Кузнец — высокий, жилистый норд с серебряными прожилками в бороде — поднял голову, когда увидел в дверях фигуру альтмера. Выражение его лица не изменилось, но в глазах мелькнуло то самое типичное нордское «ну давай, удиви меня, длинноухий».

— Писарь? — буркнул он. — Или теперь ещё и оружие проверяете?

— Мне нужно кое-что изготовить, — спокойно ответил Илвасион, снимая перчатку и отряхивая её от снега. — Не меч. Не кинжал. И не арбалет.

— Тогда это будет игрушка, — хмыкнул кузнец. — А игрушки я делаю только детям.

— Мне нужен механизм, способный метать стальные шары, — сказал Илвасион, глядя на него прямо. — Быстро. Повторно. С постоянным усилием. Не как из пращи. И не как из лука. Механика плюс магия.

Кузнец медленно поставил молот на верстак.

— Ты сейчас описал что-то, чего я не слышал даже в пьяных сказках красноречивых бретонцев.

— Это будет… пистолет, — произнёс альтмер слово, которое не принадлежало этому миру. — Метательное устройство. Небольшое. Одноручное.

Норд скрестил руки на груди.

— Допустим. И что он должен делать?

Илвасион подошёл к верстаку. Развернул чистый кусок пергамента, вынул угольный карандаш и быстрым движением набросал грубую схему — удлинённый металлический корпус, цилиндрический канал, место для подачи шариков, рунический блок у основания рукояти.

Кузнец нахмурился.

— Это не арбалет.

— Нет.

— И не рогатка.

— Нет.

— Тогда что это такое?

— Маленькая молния, — тихо сказал Илвасион. — Управляемая. Повторяемая. Жёсткая.

Он добавил стрелки на чертеже, показал, где должен находиться резервуар для шаров, как они должны по одному попадать в механизм. Кузнец наклонился ближе, морщины на его лбу углубились.

— Шары… подаются… сами?

— Я добавлю рунический поток, — сказал альтмер, вытягивая пергамент. — Магическая печать будет втягивать заряд в камеру. А вторая — создавать импульс. Толчок. Когда печати соединяются, металлический шар вылетает с большой силой.

— Это опасно, — заметил кузнец.

— Именно поэтому мне это и нужно.

Норд задумался на долгих несколько ударов сердца, потом перехватил схему и поднял её на уровень глаз.

— Металл нужен прочный. Сталь — лучшая. Канал внутри должен быть идеально гладким. Иначе шар застрянет и взорвёт тебе руку.

— Я позабочусь о стабилизации магии, — сказал Илвасион. — Но корпус должен выдержать. Ты сможешь сделать это?

Кузнец медленно выдохнул, глаза его стали серьёзными.

— Сможу. Не сразу. И предупреждаю: работа тонкая. Не боевая. Это не мечи строгать. Это как вырезать сердце дракона по памяти.

— Я заплачу.

— Мне плата не нужна, — отрезал норд, неожиданно резко. — Мне интересно. Хочу увидеть, что получится. Если получится.

Илвасион кивнул, разворачивая ещё один кусок пергамента.

Теперь он рисовал уже руны.

Не привычные печати документов — узкие, строгие, прямые.

А что-то иное. Жёсткое. Боевое.

— Что это? — спросил кузнец, пытаясь понять смысл переплетений.

— Рунический импульс, — пояснил альтмер. — Этот рисунок создаёт выброс магии. Не огонь, не лёд. Чистое давление. Оно толкнёт шар наружу.

Он нарисовал вторую руну — линию притяжения.

— А эта будет подавать заряды. Поток постоянный. Ты лишь вставляешь резервуар, а руна сама выбирает следующий шар.

Кузнец присвистнул.

— Ты хочешь сделать маленькую баллисту. Из одной руки. Согласен: это безумие.

Илвасион впервые за вечер позволил себе тень улыбки.

— Это не баллиста. Это оружие, которого в этом городе нет. Никто не знает, как его остановить. Никто не знает, чего от него ждать.

Кузнец молча сложил пергаменты, протёр руки от копоти и уставился на горн.

— Дай мне три дня. Ствол я отолью. Механизм подумаю как собрать. Но если магия треснет — взлетишь в воздух сам.

— Я учту, — сказал Илвасион.

— И ещё, — добавил норд, — почему ты вообще это делаешь? У тебя же есть клинок, магия, стража за спиной.

Ответ был прост.

Но признать его — сложнее.

— Потому что ночью на меня напали, — произнёс он ровно. — И эти люди двигались не как обычные бродяги. Они были обучены. И они знали, кто я.

Кузнец нахмурился.

— Значит, у тебя появились враги.

— У меня появился культ, — поправил альтмер. — И в следующий раз клинка может быть недостаточно.

Кузнец больше не задавал вопросов.

Он только сказал:

— Ладно. Будет тебе оружие, длинноухий. Такого в Маркрафте ещё никто не видел.

Илвасион покинул кузню, чувствуя на руках запах раскалённой стали и магических чернил. И впервые за долгое время — ощущение приближающейся, холодной необходимости.

Теперь у него появится не просто клинок.

Теперь у него появится голос.

Металлический. Магический.

И смертельный.

Кузня в тот день молчала. Горн не ревел, меха не дышали, даже угли под светом ламп казались сонными. Но стоило Илвасиону войти, как из полумрака вышел кузнец, вытирая ладони о кожаный фартук.

В руках у него лежал продолговатый свёрток, завернутый в плотную ткань.

— Готово, — сказал он без торжественности, но с таким вниманием, будто держал не оружие, а сердце редкого зверя. — Если честно… до сих пор не понимаю, что ты задумал. Но железо я сделал. Механика тоже работает. Остальное — на твоей магии.

Он положил свёрток на верстак. Илвасион развернул ткань.

Корпус был гладким, ровным, холодным. Длина — чуть больше ладони. Канал ствола идеально прямой, будто вытесан из света. Резервуар для стальных шаров — плотный цилиндр с защёлкой. У основания рукояти — две вставки под рунические печати.

Пистолет выглядел почти скромно.

Но в нём чувствовалась сила.

— Тяжелее, чем я думал, — заметил Илвасион, поднимая его.

— Сталь плотная, — ответил кузнец. — И внутри — двойная втулка. Чтобы не разорвало руки. Маги любят приставлять к металлу то, что металл не любит.

Илвасион кивнул. Разложил рядом пергамент с рунами. Достал нож, сделал надрез на пальце и, не дрогнув, коснулся кровью первой печати.

Руническая линия вспыхнула мягким золотом.

Затем второй.

Печать притяжения загорелась синим оттенком.

Внутри пистолета что-то едва слышно щёлкнуло — как вздох. Металл под пальцами стал теплее, будто начал просыпаться.

— Готово, — сказал он. — Импульс стабилен. Поток ровный.

Кузнец хмыкнул.

— Красиво. Но пока что это просто побрякушка. Нужно испытание. И хорошее.

* * *

Двемерские руины находились в глубине крепости. Старый проход, запечатанный веками, но однажды обнаруженный во время расширения складских подземелий. Талмор не спешил их исследовать,