Ты повернулся ко мне, колдовской румянец играл на твоём лице. Вдруг золотой взрыв света озарил всё вокруг, даже крохотную родинку на переносице. Я пошире раскрыла глаза, боясь упустить этот миг. Лишь в эту секунду мы оба стали эфемерными существами, которым суждено родиться и умереть в течение одного дня. Будущее и прошлое показались бесконечными, память способна была ухватить только миг настоящего. Ты поднял мой подбородок горячими кончиками пальцев, губами коснулся губ. Я вся напряглась, стиснув зубы, но так и застыла на месте. Этот поцелуй я в любом случае заслужила.

Ещё мгновение, ты поднял голову и вдохнул всей грудью. Я не знаю, был ли этот поцелуй долгим или коротким, но тепло между губами не спешило пропадать в небытие.

– Вдруг почувствовал себя негодяем, – усмехнулся над собой ты.

Фейерверки на горизонте отгорели, вокруг воцарилась тишина.

– Хочешь ещё куда-нибудь сходить?

– Не надо. – Голос мой прозвучал сипло.

– Ладно, поехали обратно.

Только поехали обратно, заморосил дождь. Дворники качались, размывая огни города и превращая их в мокрую акварель. Ты включил музыку, зазвучала песня Пу Шу[39], по-мальчишески сиплым голосом он пел:

Не знаю, сколько в темноте я спал

и как сумел открыть глаза.

Я к вам пришёл издалека.

Вас мир пленил, а я по ней схожу с ума.

Я – тот сияющий миг,

та вспышка на краю небес.

Придя к тебе, забыл весь мир

и утону во тьме, чтоб больше не воскреснуть.

Ты стал отбивать ритм пальцем по рулю, разгоняясь под музыку. Я крепко держалась за ремень безопасности, прижавшись лбом к холодному стеклу. Ночь слишком длинна, а то мимолётное сияние никогда и ничем не восполнить.

И вот я здесь,

Здесь, в этом миге.

Встревоженный лебедь,

ослепительный летний цветок.

Машина остановилась под окнами общежития, ты погасил фары. Это был сезон грустных расставаний, и множество пар по-прежнему нежно обнимались под зонтиками. Кто знает, сколько осталось тех, кто обнимался здесь четыре года назад.

– Говорят, в мгновение перед смертью вся жизнь проносится как кино перед глазами, – вдруг сказал ты. – Через много лет ты вспомни этот вечер. Надеюсь, что ты вспомнишь его, потому что к тому времени меня уже не будет в живых.

Я сказала, что вспомню.

Но знала, что ты забудешь.

– Спокойной ночи, – сказал ты. – Сладких снов!

А потом был выпускной, но тебя на нём не было. Говорили, что ты уехал за границу, но никто не знал, куда именно.

В актовом зале заиграли торжественный марш, кто-то из выпускников вышел на сцену. Говорили, что ты должен был выступить, и даже прочитанная со сцены речь была слегка изменённым вариантом написанного тобой текста. Твоя легендарная история завершилась так же легендарно, загадочным знаком препинания.

Я стояла в мантии среди толпы, мой взгляд метался по незнакомым лицам. Губы вокруг шевелились, произнося слова на языке, который я не понимала. Вспышки фотоаппаратов временами озаряли всех, стоп-кадром фиксируя позы и выражения. Неужели четыре года вот так пролетели? Но ведь я не успела сделать ещё столько дел, не успела сказать столько слов. В голове снова зазвучала твоя мелодия, тот самый «Канон». Почему именно сейчас, в этот момент, в этой обстановке? Почему? Я не могла понять. Мне казалось, что я её забыла, но она снова вернулась.

Ты не знаешь, сколько раз я слушала эту мелодию в разных переложениях: для фортепиано, для струнного квартета, для духового оркестра, для ансамбля народных инструментов и, конечно, для фортепиано и скрипки. Ты не знаешь, как много лет я репетировала на берегу реки с той невидимой скрипкой, прекрасно понимая, что, скорее всего, в этой жизни не будет шанса сыграть вместе с тобой.

Ты не знаешь, что в старших классах, когда я ходила на дополнительные занятия к одному учителю, то увидела у него дома на полке фотографию с несколькими учениками и сразу узнала тебя. Ты держал сертификат и смотрел вдаль, в твоих глазах было так много света.

«Этот мальчик настоящий вундеркинд, – гордо проговорил учитель. – В пятнадцать лет, и уже без экзаменов зачислен в Пекинский университет!»

Тогда я впервые услышала твоё имя. Ты учился в лучшей школе провинции, обо всех твоих достижениях говорили в нашем маленьком городке, и я часто слышала о тебе, но никак не могла связать твоё имя с тем мальчиком, играющим на фортепиано в инвалидной коляске.

Ты не знаешь, что именно из-за этих слов учителя я решила поступать в этот университет. Не знаешь, как я выкладывалась в старших классах, как одна отправилась в чужой город и незнакомый университет, лишь для того, чтобы снова увидеть тебя.

Ты не знаешь, что на балу для первокурсников я глупо надеялась, что ты придёшь. Ты не представляешь, как долго я тренировалась в безлюдном углу, мечтая, чтобы мы танцевали вместе, а вместо этого так неловко упала перед твоим велосипедом.

Ты не знаешь, как я любыми способами пыталась узнать, куда ты записался, и потом приходила на лекции, садясь на задние ряды. И в те редкие дни, когда ты приходил, я радовалась так, точно у меня над головой загорался нимб неземного света.

Ты не знаешь, как я тайком следила за тобой, читая каждую твою запись на BBS[40]. Я посещала все студенческие клубы, где ты занимался, пробовала всё, что тебе нравилось. Когда ты создал свою группу, я записалась на уроки игры на гитаре в музыкальной студии рядом с домом и, мучая свои бедные пальцы на жёстких струнах, пыталась выучиться играть. А когда на подушечках пальцев появились толстые мозоли, вдруг пришла новость о распаде твоей группы.

Ты не знаешь, что я всё-таки заставила себя пройти весь курс игры на гитаре, хотя даже мой учитель сказал, что мне не хватает таланта.

Ты не знаешь, что во время весенних соревнований я, отбросив всякий стыд, стала помогать в спортивной ячейке вашего факультета, только для того, чтобы самой взять тебе форму и кроссовки.

Ты не знаешь, что летом, когда сильный дождь застал тебя у дверей библиотеки, я обрадовалась и побежала под дождём за вторым зонтом, но ещё не успела я решиться предложить тебе помощь, как