Никогда не ввязался бы в то, что собирался сделать, но Лора подкупала своей наивностью, граничащей с глупостью. И той непосредственностью, которую можно называть милой, если вызванная ей катастрофа уже миновала. Я попытался представить ее реакцию, когда суну ей под нос доказательство того, что продавец медных гвоздей – это и есть Эхо. Возможно, это будет красноносый гнев – ее простуда прогрессировала, но вероятнее всего она просто пожмет плечами.

Сменив халат на куртку, я вышел из дома, сунув в карман маленький термос с кофе. Его, как и сотню других вещей, оставила Женя, и раньше я смеялся над ее раздутым карманом, показывая пальцем на приютившиеся на каждом углу кофейни. Сейчас сам так делал. У подъезда, преграждая привычный путь между урной и лавочкой, стояла машина, в которую легко поместилась бы половина моей однушки.

– Доброе утро! – водитель приоткрыл окно, а я приподнял шляпу в ответ и пролез мимо его капота на дорогу.

– Да постойте же, – хлопнула дверка, – мне поговорить с вами нужно!

– Дмитрий, верно? – я неохотно остановился. – Не намерен с утра драться и повышать голос, давайте после четырех.

– Что? Нет! – он сделал попытку улыбнуться и даже протянул руку. Ловушка, на которую я всегда попадался. Не пожать протянутую руку – значит проявить грубость, а грубым я быть не хотел. Одно из качеств, вбитых в детскую голову матерью. Вбитых тяжелым словарем и ребром деревянной линейки. Она тоже была предельно вежлива и била, не опускаясь до грубых слов, что придавало процессу особой жестокости. Невольно скрипнул зубами, но Дмитрий, кажется, принял это на свой счет. – Я пришел ни ругаться и не драться, у меня даже претензий к вам никаких нет, – продолжил он.

– У меня есть, – сказал я. – Перепакуйте машину.

Он согласно кивнул и потер скулу ладонью.

– Вы работаете с Лорой, да? Я понял так, что вы ее босс.

– Все верно, – я придерживался состряпанной за секунду легенды до конца. – Я доволен ее работой и сплетен не собираю. Не знаю кто вы ей – муж или бывший муж, меня это не интересует. Ваши склоки оставьте дома. Мне нужно только две вещи: чтобы она не опаздывала на работу, и чтобы вы отогнали машину от подъезда.

– Да, конечно. Я просто хотел предупредить вас кое о чем, чтобы не возникло неприятных ситуаций. Вы знаете Лору совсем недавно, а я уже много лет, – он словно извиняясь развел руками. – В общем, она нездорова, – он явно говорил не про насморк. – Нет, это не опасно и даже немного мило, когда она рассказывает разные нелепые истории, но иногда это немного пугает.

– Понимаю, но это не важно, – я повернулся, чтобы уйти подальше и от собеседника, и от разговора.

– Например о том, что у нее есть дочь, – продолжил он. – И это самое страшное, что я слышал.

Я остановился. Дима растерянно смотрел на меня, опираясь руками на капот машины. Я вгляделся в его лицо и вдруг понял, что это парень уже давно преодолел личиночную стадию «папиного сынка», которым я считал его еще вчера и за которого вышла замуж Лора в свои шестнадцать. Скорее всего и машина была уже давно его собственной и работа своей, а не филиалом семейного бизнеса. Поубавилось наглости в глазах, добавилось усталости и страха.

– Вы спешите? – спросил Дмитрий. – Можем выпить кофе.

– У меня с собой и я спешу.

– Тогда давайте я подброшу вас.

Казалось, что он совсем не торопится на работу, хотя изредка все же поглядывал на часы и не замолкал ни на секунду. Я придерживал термос в кармане, чтобы не разлить случайно кофе на дорогую обивку кресел. Машину я никогда не водил и прелести их не понимал, но уважал чужую собственность.

– Самое страшное, что она говорит об этом постоянно. Возможно даже верит в это сама. Раньше я заставал ее за тем, что она на детской площадке пытается заговорить с чужим ребенком, назвать именем, которое сама придумала. Я думал, что это пройдет со временем. Просто последствия непростого детства – оно было не сахар у нее, поверьте мне, – мы выехали на проспект. Дмитрий выключил ожившее радио и опустил козырек от внезапно вынырнувшего из-под туч солнца. – Спросите, почему я не обратился к специалистам? Очень боялся за нее. Меньше всего мне хотелось видеть Лору в окружении докторов и санитаров. Вы же понимаете, что это путь в один конец, верно?

– Зачем вы мне рассказываете все это? – спросил я.

– Просто не хочу, чтобы вы отреагировали как-то не так, когда поймете, что с Лорой не все в порядке. Я не хочу, чтобы вы причинили ей какой-нибудь вред. Просто будьте готовы, хорошо?

Я промолчал.

– Вам сюда. Будьте осторожны – район так себе.

За оранжево-желтой узкой полосой деревьев чернела полуразрушенная крыша завода. Забор с обрывками проволоки уходил вдаль к железнодорожному переезду. А за низким зданием с заколоченными окнами, украшенным вывеской «Магазин» стояли в ряд три высоких кирпичных дома. Цвет их красных стен казался ржавчиной.

– Послушайте…, – он на секунду замялся.

– Малик.

– Послушайте, Малик. Я оставлю вам свой телефон, – он достал из бардачка визитку. – Позвоните мне, если будут неприятности с Лорой. И если просто потребуется какая-нибудь помощь.

– Хорошо, – я сунул визитку в карман.

– Тогда до встречи, – он открыл дверку. – И будьте осторожны.

***

Солнце грело пустырь, который когда-то был двором. Стоящие буквой П дома замыкали внутренний дворик, в который вела полуразрушенная арка. Кирпичи и осколки битых бутылок усеивали старый асфальт, сквозь трещины в котором проступали трава и молодые побеги. Казалось, что это место давно заброшено и забыто, но в некоторых окнах – а они не все оказались побиты – виднелись горшки с цветами и занавески. Из открытой форточки далеко наверху доносились звуки радио. Я задрал голову вверх, пытаясь найти источник, но видел лишь птиц, вьющихся над кирпичным «колодцем».

Двери подъездов выходили во двор. Одна оказалась закрыта магнитным замком.