казалась куда менее уютной, чем днем. Ее наполняли звуки чужого пока места – скрип половиц, вой ветра за решеткой вентиляции и глухие удары капель по железному карнизу. После яркого заката небо снова затянули тучи. Полил дождь и воздух мгновенно наполнился сыростью. Я грелась чаем и ходила закутанная в плед, похожая на монарха маленького, но очень амбициозного королевства. К запасам моих личных вещей, вполне умещавшимся в две сумки, прибавились теплые смешные носки с котом, торчащие теперь и из-под пледа, и из рваных хозяйских тапок. Простуда понемногу брала свое. Завтра с розовым носом и больными глазами я буду ненавидеть весь белый свет, но сегодня это покалывание в горле и щекотание в носу казались даже забавными.
От холода почему-то помогает свет. Конечно, он не греет, но начинаешь меньше дрожать. Я включила лампу и даже люстру с единственной лампочкой. На дне первой наконец распакованной сумки нашелся старый нетбук, купленный по необходимости, когда оказалось, что на первом курсе нужно много печатать и много чего искать в Сети. Собственно, на эти две функции он все еще годился. И даже включил мне тихую музыку – все, на что способны были колонки – в соцсети, частенько прерываемую на рекламу. Неприятные ощущения от паршивого дня были смыты душем, чаем и любимым плейлистом. Как говорила Оксана – каждый твой день как чертова дорама. Я бы прибавила от себя – с элементами хоррора. Я улыбнулась, вспомнил растерянное лицо Димы и как Малик вступился за меня, хоть сделал это топорно и в своей дурацкой манере во всем ставить жирную точку. Но все равно было забавно. На минуту даже показалось, что этому странному смуглому парню в шляпе можно доверять. Впрочем, подобная мысль посещала меня довольно часто и раньше и никогда еще ничем хорошим это не заканчивалось.
Странно, что профессор Кирик вообще нашел где-то этого чудака, да еще и обратился к нему за помощью. Совсем не удивилась бы обнаружив у Малика помимо идиотской шляпы еще и пару ученых степеней. Мысли о Малике закончились тем, что я снова залезла на его сайт, с трудом вспомнив название. В голову приходили разные варианты от «города наискосок» до «поселковых извилин». Параллельный город – ну конечно! Либо о городе, построенном любителями геометрических фигур, либо о населенном пункте, в котором живут равнодушные ко всему люди. Но россыпь фотографий и заметок с грязно-желтой страницы указывала, что речь идет все-таки о нашем городе. Я начала с самых ярких, зарядившись здоровым скепсисом и иронией, но не заметила, как потонула в них.
Скоро пришел закат, а за ним бессонная ночь. Сумбур прошедшего дня должны были заставить меня спать как убитой до самого позднего утра. Но я лежала и смотрела в потолок новой квартиры и ничего не происходило. Даже незнакомых ночных звуков не было, и крупные капли перестали разбиваться о карниз. Мне казалось, что я лежу в центре пустого дома, зависшего в таком же пустом пространстве, которому нет ни конца ни края. В нем только тишина.
Я поднялась. Не стала включать свет. Призрачные отголоски еще только пробивающегося утра уже сочились в окно и наполняли комнату тревожной серостью. Что-то не так. Казалось, что эта тишина – только многозначительное молчание, смысл которого я сама должна понять. Я поставила на шаткий стул прямо перед собой прихваченный из машины радиоприемник. Выставила на янтарном табло нужную частоту и прислушалась к голосу эфира. Из его глубины доносились шорохи и короткие потрескивания, тихий гул, похожий на завывания ветра. Канал, по которому я слышала Эхо, оказался пуст. Но ровное гудение наполняло предрассветную тишину еще большей пустотой и ожиданием чего-то близкого и пугающего.
4.Малик: параллельный город
В моем доме было много вещей. Меня никогда это не радовало, но вещи появлялись сами собой. Что-то я перевез из старого дома – то, что когда-то считал действительно нужным. Но в основном это были старые книги, которые я никогда не буду перечитывать и семейные фотографии, пересматривать которые большого желания не возникало ни разу. Совсем немного осталось от Жени. Ее скромное имущество покоилось в коробке из-под ее же обуви и когда-нибудь обещало вернуться к хозяйке, но прошло уже семь лет, а воссоединения так и не произошло. Какой-то хлам остался от старого хозяина квартиры, которую я купил вместе со всем содержимым, особенно не торгуясь. Пригождалась мне только бывшая хозяйская посуда, хоть и немного побитая. Но странные плакаты и календари, как оказалось, неплохо закрывают дырки и трещины в стенах, а старые пожелтевшие справочники по матанализу и сопромату в шкафу под стеклом придавали мне солидности. Придавали бы, будь у меня хоть изредка гости.
Последний гость за несколько лет – странная девушка Лора с таким же странным именем и манией говорить неправду, даже не заметила их. Зато долго всматривалась в деревянного оленя. Да, притаскивать в дом всякий хлам – моя неотъемлемая слабость и в этом мне равных нет. Вот еще причина почему в моем доме так много вещей.
«Малик, позвони мне!»
Я скинул сообщение с экрана. Протер глаза. Рассвет больше не выжигал их ранними лучами – солнце давно сместилось к югу и теперь сочилось бледным пятном сквозь облака.
Кофе горчил. Как обычно по утрам, хотелось курить, но я отметил очередной день в календаре с прибитой к нему пустой пачкой и залез в ноутбук.
Чтение утренней почты – особое сомнительное удовольствие. Торопили заказчики, думая, что дизайн – это то, что можно сделать в перерыве между эпизодами сериала и походом в туалет. Отправил им стандартный шаблон ответа. В чате моего сайта сообщения были поинтереснее, хотя и несколько бредовые. Я отвечал на них не особо церемонясь. В конце концов развеивать городские мифы и находить им научное объяснение – моя вторая работа, хоть и бесплатная, если не считать заказ от Кирика. Зато тут можно было быстро набрать себе виртуальных врагов и продвинуться на новый уровень стоицизма в беседе с ними.
«Малик, я прочел ваш пост о том, что проекты городского метро были фейковыми, а та знаменитая фотография достроенного вестибюля и станции 1967 года – не более чем ма́стерская подделка. Спешу огорчить. Я был на той станции еще ребенком и поезд точно уходил куда-то, хотя сесть в него мне запретили родители. Это было прекрасное место с отделкой белым ракушечником и мрамором, фотографий которого, к сожалению, не сохранилось. Только в моей
