– За что? – спросила Оксана, понимая, что другие вопросы задавать сейчас бессмысленно.

– Он догадался, и раз ты все-таки явилась, он стал не нужен, – безразлично пожала плечами нечисть.

– Он же был твоим дядей?! – возмутилась Оксана, нарочито остановившись и дернув на себя руку с фонарем, вскрикнув от новой пульсации боли.

Оксана смотрела, как умирает Саныч, испытывая мнимую надежду спасти его.

– О чем догадался? – вдруг опешила девушка.

Ответа не последовало.

Хруст костей стихал, но неразборчивые голоса манили от заброшенной церкви потусторонним эхом, заползая в уши и сливаясь с музыкой колыбели, которая в каждой ноте сохранила все события этой деревни. Хотелось остановиться здесь и все узнать.

Как ни странно, но Аня тоже обернулась, наблюдая, как у церкви вырисовывались человеческие образы. Небо на этот миг даже прояснилось, стало голубым и ярким, словно по щелчку наступило утро.

Много людей что-то выкрикивали, ветер распространял пламя по всей церкви. Некоторые женщины плакали в обнимку с мужчинами, что жалели их. Чем пристальнее Оксана всматривалась в их лица, тем сильнее дрожь прошибала тело. В людях у церкви она узнавала жителей деревни, с которыми виделась и разговаривала каждый день. Вместе с ними выпивала и танцевала на свадьбе.

Нет, это мираж, иллюзия. Этого просто не могло быть. Среди них были и нави, разгуливающие в тумане. Но как такое возможно?

Оглядываясь на ближайшие дома, девушка удивилась тому, насколько они казались новыми и ухоженными. Ни одного заброшенного участка в радиусе ее поле зрения. Да и жителей в деревне будто было намного больше, чем сейчас.

– Что происходит? – спросила Оксана, покрываясь мурашками, наблюдая, как люди бросают в пламя свои вещи.

Осторожно подойдя ближе, Оксана и нечисть расслышали страшные слова:

– Пусть в огне Бог горит.

– Душегуба под своей крышей спрятал и смотрел, как детей пытают.

Жители без тени сомнения кидали иконы святых в огонь вместо дров и подливали масло, чтобы горело ярче.

Холод пробирал до костей от вида происходящего.

– Они сами себя прокляли, – не своим голосом проговорила Аня, заинтересованно следя за действиями жителей. – Не Господь отвернулся от них, наоборот, сами жители его прогнали и остались наедине со своим злом и душераздирающим горем.

Из церкви раздался отчаянный крик с неразборчивыми словами, и Оксана невольно отступила назад. Ясное небо затянуло черными тучами. Грянул гром, и засверкали молнии.

Оксана могла поклясться, что из церкви играла музыка. Тихая, почти полностью слившаяся с вакханалией вокруг, но все же эти переливы нот девушка узнала. Это была та самая колыбельная, которая сопровождала ее на всем пути…

Ветер вмиг усилился, забрызгал мелкий дождь, и туманом затянуло всю деревню вновь.

– Что тогда случилось? – нервно сглотнув, спросила Оксана.

– Начали пропадать дети днем, а после и из домов по ночам. Их нашли позже полуживыми в подвале той самой церкви, а душегубом оказался самый верный церковный служитель. Детей, не удивляйся, спасти не удалось. Жителей захватили ярость и гнев, и они сожгли церковь дотла, кидая в нее свои иконы, отрекаясь от Бога в этой глухой деревне. Их боль была настолько сильной. Служитель, обезумевший от своей неминуемой смерти, проклял ненавистную деревню, посылая жителям одно из страшнейших запретных проклятий – блуждать в тумане своего горя и нескончаемой боли. После пожара найденные кости и пепел жители отнесли далеко в лес, построили избу на курных ножках, а в ближайшее полнолуние наблюдали, как первый туман обрушивается на их родные земли, выпуская чудовищ. Такими же чудовищами становились и сами живые.

– У нечисти тоже есть свои правила?

– Есть… Например, нави ваши уничтожают всех с нашей стороны, если так же, как и вы, не держимся огня. Думаю, это все, что тебе нужно знать.

– А как появились сторожилы? – тихо спросила Оксана, пользуясь разговорчивостью нечисти.

– В той церкви выжил один мальчишка. Только благодаря ему жители узнали о своей напасти. Так на нем и отразился полумесяц в ночь первого тумана.

Голоса умолкли, видения растворились, пожар сменился заброшенным зданием церкви, каким Оксана увидела его впервые, но звуки музыки не пропали.

– Представление окончено, – резко дернула ее Аня.

Оксана вскрикнула, ощутив пульсацию боли в своей руке, и вновь поплелась за соседкой.

У клуба на краю леса и деревни танцевали хороводом девицы в длинных белых платьях с красными узорами на рукавах и подолах, с венками на головах. Девицы хором пели песни на старославянский мотив, но стоило им одновременно, с хрустом повернуть головы к Оксане с нечистью, как платья стали рваными, перепачканными землей. Кожа красавиц потемнела, иссохла, появились наросты, из которых вытекала темная жидкость. Девицы зашипели и атаковали Аню, но девушка встретила их остротой своих когтей.

– Ее свет снова зажжет мертвые души, – несколькими голосами одновременно сказала Аня.

– А я говорила Стасу… – себе под нос пробурчала Оксана, стараясь не дергать уже по локоть онемевшую руку. Даже фонарь, казалось, держала нечисть, а не она.

Хвойный лес в темноте и тумане походил на зверя, заманивающего в свои объятия с намерением разорвать на куски. Сухие ветки хрустели под ногами и где-то в стороне меж деревьев и кустов, за оврагами и над ними, словно когти зверя вот-вот настигнут плоть, впиваясь под ребра.

Воздух пах сладковатой гнилью. Ветер завывал над макушками сосен и елей, но в низине злых порывов стихии совсем не ощущалось.

Аня подвела Оксану к избушке на больших курных ножках. Дверь избы была открыта, вниз спускалась лесенка. Оксана остановилась, дернув ладонь, морщась от боли, но Аня с силой потащила ее вверх.

Оказавшись внутри избы, нечисть выдернула длинные ногти из руки Оксаны и забрала фонарь. Вскрикнув, девушка прижала к себе руку, скованную сильной болью. Пальцы почти не шевелились.

Аня осветила моргающим зелено-оранжевым пламенем одну-единственную комнату, усеянную костями и пеплом. Та самая…

Оксана отступила назад к выходу, мотая головой.

– Стоять, – сказала Аня, и Оксана невольно замерла.

– Зачем ты это делаешь?

– Туман – это наше горе, наше проклятие. Эти кости положили начало трагедии.

Аня разбила фонарь Оксаны, бросив в печь, и огонь полыхнул изнутри адским пламенем. Снаружи грянул гром.

Обессилев, Оксана опустилась на деревянный пол.

– Но твой огонь позволит нам ходить при свете дня, даже больше… Позволит шагнуть дальше, за пределы периметра тумана, и больше не знать вечного голода.

Оксана осмотрела озаренную зеленым пламенем комнатку. В центре лежали человеческие кости, перевязанные веревками под пыльной тканью, а в противоположном углу сидела девушка со светлыми волосами, покрытыми паутиной, в грязном белом платье.

– Аня… – сглотнув, прошептала Оксана, и девушка подняла голову, открывая бледное худое лицо. Ее руки держали открытую музыкальную шкатулку, по кругу играющую старую колыбель.

– То, что осталось от ее души, – ответила нечисть.