— Что, и правда всё так плохо? — знакомый голос заставил вздрогнуть.

И тяжелые башмаки совсем рядом. Фиона, подняв голову, наткнулась взглядом на Дага — когда он заявиться-то успел⁈ Тот склонился, цапнул за подбородок.

— Как же вы надоели, — прогундосила она зло.

— Н-да, скверно, — тот ухмыльнулся. — Вот что, — вытянул из кармана амулет — тот самый, повышавший жизненную стойкость. Нацепил на нее. — Принесешь мне через четверть часа, — велел одному из сектантов. — Хватит же тебе четверти часа, чтоб разобраться с пыльцой? — это уже ей.

— А? — Фиона недоуменно заморгала. Спохватившись, кивнула. — Наверное, — выдавила.

— Ну-ну. Придется успеть, — успокоил он ее. Развернулся и вышел.

Она ощутила действие амулета спустя чуть больше пяти минут. Отек с лица и век сошел, глаза прекратили слезиться от светильников, а кожа — зудеть.

— Поторопись, — предупредил местный лекарь. — Я тебе помочь не сумею! Тебе придется как-то избавиться от действия пыльцы.

— А силы мне вернуть? — огрызнулась Фиона. — Все они уходят вот ему, — ткнула пальцем в «коллегу».

— На то, чтоб разобраться с пыльцой, хватит своих.

Тут он прав. На это ей сил хватит. А на остальное? Когда древо подымется, и защита логова падет — если и правда будет так, как он пытается ее уверить — силы ей ох как понадобятся. И возможность возвращать их себе!

«Я помогу, — прошелестел голос древа в голове. — А вот его измотаю. Помоги мне совсем немного. Так, чтоб он не заподозрил ничего».

Сказать-то легко. Как оно будет на деле⁈

Разведчики порою полагаются на удачу и выжидают удачного момента, — вспомнились слова Милна. Слышанные недавно — а словно в прошлой жизни. Кажется, именно это ей и предлагается сейчас сделать. Положиться на удачу, на добрую волю древа — и ждать удобного момента. Не зная заранее, какого именно, и как доведется его использовать.

Глава 24

— Я не понимаю, — верещал беснующийся горе-садовник. — Я не понимаю, я теряю силы! Что она делает? Что она делает⁈ — он тыкал скрюченным пальцем в Фиону, и та опасливо отползла.

— Что вы делаете, почтенная Фейла? — вкрадчиво осведомился Даг.

— Ровно то, что могу, — огрызнулась она. — Давлю клятую пыльцу! Амулет вы у меня отобрали, — прибавила мстительно. — Боитесь, видать, за свою шкурку…

Она вовремя проглотила слово «никчемную» — решила, что дерзости достаточно. И так спорит с тем, кто сильнее. За такое шкурку могут попортить ей.

— Вы должны перетягивать силы по методу мастера Ланга…

— Я давлю пыльцу! — повторила она со злостью. — И все силы уходят на это!

— А если снова отобрать у тебя дар? — он снова сам не заметил, как перешел на небрежное панибратское «ты».

— Забирайте, — огрызнулась она. — Пусть ваш доходяга сам управляется! А я посмотрю и посмеюсь, когда ваше вшивое древо засохнет или вырастет вбок.

«Прости, — прибавила мысленно. — Ты — не вшивое».

«Я знаю, — отозвался он неожиданно. — Это твои двуногие сородичи — вшивые. По крайней мере, эти самоуверенные индюки, возомнившие себя богами».

Экие речи! Длинные и высокопарные. До сих пор он больше отмалчивался.

Даг в раздражении ощерился. Она осторожно потянула тонкий корешок сбоку вверх, заставляя прорасти в стену. На это сил почти не потратила — древо само помогало. Тут же ощутила, как затрепыхался горе-садовник, силясь остановить рост.

— Я не могу его удержать, — пожаловался он.

Продажный сын дохлой протухшей гиены! Он совсем не может держать язык за зубами? Сразу сдает ее с потрохами, стоит ей сделать малейшее движение!

— Тебе говорили — не надо удерживать! — рыкнул Даг. — Древо должно расти. А ты, — он остановился перед Фионой, ткнул ее колено носком башмака. — Сможешь удержать?

— Понятия не имею, — отрубила она. — Мне сказали — тянуть силы, я и тяну. А сейчас я пытаюсь избавиться от пыльцы, чтоб она не просачивалась сюда. Чтоб не рассыпалась вообще! И ничего больше не успеваю.

— А если я отрежу что-нибудь твоему муженьку? — ласково осведомился он.

— Я же сказала, что не успеваю! — заорала она, срываясь на визг. — Отдайте тогда амулет! Без него эта пыльца меня доконает. Вы сами сделали так, что я лишилась сил!

Даг ухмыльнулся и направился к Милну. Выудил из складок одежды знакомый нож.

«Не ори, — остерег голос древа. — Вытягивай силы и передавай этому недотепе! Пусть кидает их в рост моих ветвей. Живее!»

И что за прок с этого? Сейчас этот негодяй…

Что бы она ни думала о замыслах древа и методах Дага — надо действовать. И единственное доступное ей действие — то, что ей посоветовало самонадеянное растение.

А заодно — и корешки подрастить, прямо в пол, под места, где бдят сектанты.

«У тебя сил не хватит! — бесплотный голос аж заорал — Фиона схватилась за виски. — Не смей, ты упадешь прежде времени! Сама не заметишь, как обессилеешь».

Ладно, ладно. Поняла! К чему так вопить-то — в ушах звенит.

Выполнить в точности то, что сказано. Это можно. Фиона принялась перекачивать силы «коллеге». Сразу ощутила, как рванул вверх ствол древа, приближаясь к потолку. Ветки стали расходиться в стороны. Она чуть не забыла о пыльце — та посыпалась прямо-таки облаком.

Вот как⁈ Ни цветов, ни даже листьев — а пыльцы больше, чем над полем амброзии!

А неважно. Главное — не дать пыльце сорваться с веток и осесть на потолке. Потому что она сразу просочится сквозь почву и окажется здесь, в этой камере. Тогда-то она, Фиона, вообще лишится возможности что-либо сделать.

— Оно растет! — завопил дядюшка-садовник в непонятном восхищении. — Оно опять меня слушается…

Даг замер с ножом в руке. Фиона с удивлением поняла, что от момента, как древо подсказало, что делать, прошли считанные мгновения. А по ощущениям — миновало с четверть часа, не меньше, столько всего произошло. Столько действий пришлось совершить. Вон, сбоку в мягкую почву вонзился конец самой торопливой ветки.

— Что, закончились выдумки? — злорадно осведомился Даг.

И тут совсем рядом с ним из-под пола вырвался отросток, ринулся вверх, утолщаясь. Он выругался, отпрыгивая в сторону.

— И что, сказать нечего? — он с усмешкой подошел