Песнь о нелегкой судьбе сама полилась из ее уст, красивая и печальная. Девушка вышла на берег в длинном белом платье, перепачканном илом и землей. В отражении водной глади она видела себя прекрасной девой, без изъянов, что находила в себе при жизни. Но все еще помнила горечь того, что испытала перед смертью.

Кусты вдруг зашуршали, и мавка увидела парня, молодого и кучерявого, он шел завороженно на ее песнь с венком из ромашек в руках.

– Стас… – прошептала Вероника, глядя на возлюбленного, уже желая увести его за собой, но этот парень улыбнулся и надел венок на ее голову, поправив спутанные зеленоватые волосы.

– Мне жаль, что это с тобой случилось, – вдруг сказал Стас незнакомым для нее голосом, точно это был совсем другой юноша. Ее ровесник. – Я видел, как ты умерла, но не успел тебе помочь.

Вероника недоверчиво смотрела на него, а после заплакала, причитая о том, как на самом деле не хотела умирать. Это был минутный порыв, который волей случая зашел слишком далеко…

Их встречи продолжались каждый вечер: стоило солнцу скрыться за деревьями, мавка торопилась выйти из воды, а Стас встречал ее с подарками в виде гребней и чистых платьев. Но девушка боялась, что он однажды от нее отвернется, и внушила ему любовь к себе и ответственность за свою смерть. Играла им, развращала и в итоге попробовала с ним то, что хотели взять у нее силой.

Когда заканчивались теплые дни, Стас ушел за ней в воду, и мавка готова была утянуть его за собой, лишь бы не расставаться с ним никогда, но пришел седой мужчина. Он окропил мавку жгучей водой и отобрал ее любовь прямо из ее рук.

– Мерзавка, – прыснул мужчина с отвращением осипшим голосом. Серые бездонные глаза могли прожечь душу не хуже той воды. – Сама утопилась и парня молодого за собой повела.

Вероника начала свою песню, но на седовласого она не подействовала так, как на Стаса.

– Не твой он возлюбленный, мавка, – разозлился мужчина.

– Все равно его заберу, приду за ним по вашим следам! – шикнула она, уже сделав шаг на берег, но не смогла пройти сквозь заросли воды.

Седой мужчина злорадно усмехнулся. Он не был старым, но седина блестела в свете луны, как у совсем пожилого старика.

– Ни за мной ты не явишься, ни за Стасом, ни за кем-либо еще. Уроком тебе впредь будет. Если б тебя окрестить в первые семь лет, как ты мавкой стала, так, может, и превратилась бы в ангела, вознеслась на небеса. Но не вытащит тебя никто и не окрестит Господу. Нет тут давно Господа.

***

– Все эти годы я не мог вспомнить тебя, хотя поначалу ты являлась мне в кошмарах, – первым нарушил тишину Стас после рассказа мавки. По его щекам градинами текли слезы облегчения, что он на самом деле не убийца, и горечи за девочку, с которой несправедливо обошлись. – Ник, ты не заслуживала этого.

Он взял в руки тетрадь, пролистал страницы, вспоминая, как находил спасение в этих записях в тот год, прежде чем закрыл его и больше никогда не открывал. Теперь он понимал, что все это было плодом его воспаленного воображения, наложившегося на чувство внушенной вины.

– Мне тоже было нелегко, – вздохнула Вероника. – Я долгое время привыкала к мысли, что мертва, а больше всего хотела вернуться к тебе. Но озеро не отпускало. – Вероника присела рядом с парнем за стол.

Стас улыбнулся, смотря сквозь нее, будто Вероники и не было тут вовсе.

– Как давно ты встретил Анну? – неожиданно спросила она.

– Аню? – удивился Стас. – Мы вместе учились у Ларисы Федоровны. Здесь детей не так много и школа импровизированная, но дружить начали уже после твоей смерти. На спор с Денисом пригласил ее на танец в клубе, да так и начали общаться, а после и встречаться стали. Добрая, светлая… С ней хочется снова жить.

Перед его глазами возник образ девушки с длинными светлыми волосами, которая была рядом и помогала справиться с кошмарами по ночам.

Заметив, что на глаза нечисти наворачиваются слезы, он взглянул в них:

– Вероника… Ты была первой моей любовью во всех смыслах. Но теперь я должен тебя отпустить, а ты должна уйти из деревни. Не хочу прогонять тебя силой, но… – Он шумно вздохнул. – Сегодня я сознался в том, чего не совершал, а виной этому – твои игры с моим разумом. И теперь я понесу наказание перед жителями деревни за то, что сделала со мной ты.

– Я не хочу, чтобы ты воспринимал меня как нечисть, – тихо взмолилась она, и ее руки задрожали. – Почему ты не можешь посмотреть на меня, как раньше? – мягко спросила она, стирая сбегающие по щекам слезы.

Внутри все разрывалось. Он должен закончить эти отношения. Должен ее отпустить.

– А кто ты, Ник? – горько усмехнулся Стас. – Может, я и правда любил тебя десять лет назад, и я даю слово помнить о той девочке с озера, но сейчас люблю Аню. Отпусти меня, прошу.

– Я не хотела умирать. Я хотела быть с тобой, любить тебя, узнать твоих родителей, жить вместе, а ты лишил меня этого и даже не можешь прикоснуться ко мне, как раньше, в последний раз… – молила его Вероника.

Стас ощутил еще большую тоску и беспомощность. Словно опять он сидел на берегу пруда и смотрел на свои дрожащие руки, понимая, что не успел спасти тонущую девушку.

– Может, ты и заслужил смерть от рук Анны, – бросила на прощание мавка, развернулась и пошла к входной двери.

Стас догнал ее, схватил за руку и заглянул в бездонные, мертвые глаза. Последняя фраза словно вернула его в реальность.

– О чем ты? – спросил он. – Что ты имеешь в виду?

– Отпусти! – Вероника посмотрела со слезами на глазах, готовая вновь впасть в истерику.

– Сначала объясни!

– Очнись, Стас! Она морочит тебе голову. Кто, по-твоему, заставил тебя повеситься? О, и как удобно было уйти из дома именно в этот момент!

Петля, висевшая над головой в центре комнаты, и тень Вероники за спиной, толкающая вперед. Все, как в тумане.

«Аня… она не простит», – крутилась мысль в голове, но тело его не слушалось. Почему-то он встал на полку книжного шкафа. С улицы доносились голоса, но он не разбирал слов.

Петля уже на шее.

Он задушил ее, теперь она заберет его так же.

«Анечка, где ты?»

Шаг вниз, боль. Блики в глазах. Ноги снова достали полку шкафа. Одна рука держала петлю между шеей, не давая задохнуться.

«Не сопротивляйся».

Шкаф от его веса упал на пол, и Стас носками оперся на него, снимая давление с шеи.

«Игнатьева, как я тебе рад!»

– Ты подумай, почему она сейчас не тут? Ты на всю деревню заявил, что убил меня,