– Саныч, – с ходу догадался Денис. – Из седых сторожил в то время был только он. Только стал им. Но почему он так жестоко с тобой обошелся?

Вероника пожала плечами, опустив взгляд на горячий дым от чашки:

– С удовольствием бы у него спросила.

– Он мертв, – тихо проговорила Оксана.

Она бы и сама у него спросила. Ведь можно было бы поступить иначе. Перекрестить святой водой, и душа Ники вознеслась бы на небеса, а в итоге теперь навсегда застряла здесь в качестве нечисти.

– И поделом ему, – с напускным весельем проговорила та, даже улыбнулась белоснежным рядом ровных зубов.

– Не говори так, – оскалился Денис, исподлобья посмотрев на нее полным злобы взглядом.

– Почему? Он не стал меня жалеть, почему я должна жалеть его? – хихикнула та. Возможно, ее веселье было не напускным, а вполне реальным.

– Оксан, – привлек внимание девушки Денис. – Помнишь про часы? Покажи их.

– Ах да! – Со всем этим Оксана и забыть про них успела.

Взяв с собой свечу, девушка прошла в комнату со шкафом и остановилась рядом с трюмо, где еще утром стояла бабушкина музыкальная шкатулка. Но сейчас там не было уже ничего.

Оксана в недоумении ощупала место несколько раз, проверила все полочки в столешнице, обошла комнату, даже залезла в шкаф с вещами, обшарив там все, что можно и нельзя.

По спине змеей ползло нехорошее предчувствие. Она ведь точно помнила, как смотрела на шкатулку, когда укладывала заплаканную Аню спать, а потом…

Сердце будто пропустило болезненный удар, когда осознание пришло к ней, но разум еще отказывался воспринимать правду.

На ватных ногах девушка вернулась на кухню, уставившись на Дениса и Нику.

– Ее украли… – протянула она хриплым голосом, ощущая, как пересохло в горле. – Аня украла…

– Я же говорила, – самодовольно заключила Ника, радуясь своей правоте, как малый ребенок.

Глава 22. Безумный

Оксана и забыла, когда в последний раз так сладко спала. Казалось, что все тревоги отступили в сторону. Во сне она смутно помнила маму, их отдых прошлым летом на озере и ночи в палатках с жаренной на костре рыбой. Вот бы сейчас той самой рыбки с хрустящей корочкой и нежным сочным мясом.

Встав с кровати, Оксана распахнула ставни, потушила фонари, в которых еще оставался керосин, и вышла на улицу. Мавка еще спала в тазу, воняя тиной на всю кухню. Денис же ворочался в постели, то ли пытаясь проснуться, то ли, наоборот, уснуть.

В нос ударили запах хвои и скошенной травы с соседнего участка. Слух ласкало пение птиц. Прохладный ветерок раздувал юбку светлого платья, покрывая кожу мурашками, в то время пока солнечные лучи припекали макушку. С соседнего участка ей рукой махнула Аня, и Оксана ответила тем же приветствием. Ступая босиком по мокрой траве, девушка добежала до туалета, а вот обратно в дом не торопилась заходить. Предпочла уместиться на крыльце, разглядывая хвойные ветки деревьев, в мыслях прокручивая предстоящий разговор со Стасом. Это было бы не ее дело, если бы не заключенная сделка. Да и нужно убедиться, что ей показалось и Аня – это действительно Аня, а Ника решила ей манипулировать. Держа пальцы крестиком, Оксана старалась верить в свою версию, но полумесяц на груди неприятно жег, предупреждая об опасности.

Все же поднявшись с крыльца, девушка открыла дверь и первым делом увидела голую Веронику, завернутую в крохотное полотенце. Спереди – юная красавица, а сзади – нечто с полным отсутствием спины, видневшимися зелеными легкими и застывшим сердцем. Денис же откровенно таращился на мавку, как загипнотизированный, не замечая ее истинного вида.

– Аня на своем участке сейчас, – вместо приветствия сказала Оксана.

– Может, со Стасом все-таки я поговорю? – вздохнул Денис. – Мы же с детства дружим, меня он послушает, а тебя он едва знает.

– С радостью, если бы была уверена, что вы вдвоем не убьете ее. – Оксана посмотрела на Веронику. – А она воспользуется ситуацией, отключит тебя и направится не решать проблему со Стасом, а изводить его дальше, надеясь, что это поможет.

– Серьезно? – хмыкнула Ника. – Я уже не хочу смерти Стаса, по крайне мере сейчас.

– Тогда я к Ане… – Денис вытер лицо руками, прогоняя остатки сна. – Поспрашиваю у нее, что да как, а после подтянусь к Стасу.

– Будь осторожнее, – улыбнулась ему Оксана.

И Денис заверил, что все будет хорошо, после чего умылся водой из ведра на кухне и ушел.

Развернувшись к шкафу, Вероника начала осматривать бабушкины платья, словно все они находились в ее собственном гардеробе, и, вытащив голубоватое длинное с неглубоким треугольным вырезом, спросила у хозяйки дома:

– Я надену?

– Это бабушкино, надевай, – кивнула Оксана. – И никто не сказал, что ты бы его убила, но вот что бы сделала наверняка, так это свела с ума окончательно, поэтому пойдешь со мной, – строго закончила она.

Ника переоделась и резким движением руки дернула ткань юбки в нужном месте. Оторвав легко поддавшуюся ткань, она снова посмотрела на себя и покрутилась.

– Как же давно не носила коротких платьев!

– Это же… – рыкнула Оксана. – Волосы себе бы лучше порвала, чем чужое платье.

Ника только посмеялась. Платье едва прикрывало ее ягодицы.

– Да… Мавки нынче уже не те… – грустно протянула Оксана, вспомнив длинное белое платье, в котором Ника бывала ранее.

Девушка вышла из дома, и мавка остановилась у порога, с интересом разглядывая солнечный свет.

– Есть нечисть, для которой время суток не помеха. Меня же всегда солнце обжигало, и я могла явиться людям только ночью или в своем болоте, когда лучи уже так ярко не светили… Как проклятие… – Мавка горько усмехнулась и рискнула высунуть ладонь на свет.

Ничего не произошло, и Вероника рассмеялась искренне, даже слезы выступили на ее глазах, и так вышла полностью на солнечный свет, греясь в его лучах, точно живая.

– Может, Саныч ваш и впрямь меня проклял, а ты меня освободила, Оксан.

Оксана и не знала, что ответить. Лишь догадывалась, что дело не в Саныче, а в этом месте. Быть может, день – единственное время суток, когда люди в деревне в безопасности от нечисти, а Оксана дала мавке добро, заключив сделку. Тут Оксана вспомнила и другую свою догадку: нечисть тоже подчиняется определенным правилам. Днем время живых, ночью – мертвых.

Теперь все вставало на свои места. Тогда, может, и Аня дала добро и заключила сделку с нечистой силой? Но зачем? И как ее можно