Осторожно подойдя ближе, Ника обернулась. Денис не переступил за порог железного ограждения.

– Где мне искать твою шкатулку?

– В подвале, – кратко ответил он.

– Раз знаешь, почему сам не заберешь? – фыркнула нечисть, скрестив руки на груди.

– Меньше знаешь – крепче спишь, – хмыкнул Денис, издалека показав ей монету. – Иди давай.

Закатив глаза, Вероника повернулась к железной двери с рыжим от времени рисунком креста из проволоки с распятым Иисусом и дернула ручку на себя. Дверь церкви открылась с ужасно громким скрипом.

Уши немного заложило. Последний раз это противное ощущение было перед смертью, когда в них заливалась вода и слух притуплялся, но чтобы сейчас тело вело себя, как живое…

– Видимо, даже если б хотела, тихо сюда не прошла бы… – пробормотала Вероника, на всякий случай не закрывая дверь.

Здесь явно давно никого не было.

Внутри стоял тот же тяжелый запах копоти и крови, только в разы сильнее, смешанный с пылью. Привкус металла оседал на нëбе и языке, неприятно обволакивая гортань, и кашлем раздирал горло.

Высокий потолок украшен красивой росписью. Остатки ликов христианской религии, покрытые пылью, копотью и мелкой паутинкой трещин, с укором глядели на нее темными глазницами. Ни одной скамьи или стула, только у самой дальней стены, в алтаре возвышался запрестольный крест с распятым Иисусом со стершейся правой рукой, ногой и частью лба, весь покрытый трещинами, с пустыми выемками под драгоценные камни и черными отметинами, оставленными давно полыхавшим огнем.

– Ну, привет, – вздохнула нечисть, смотря в глаза распятому на жалком виде кресте Христу. – Совсем тут не убираешься, смотрю, – невесело усмехнулась Вероника, оглянулась и шагнула кресту навстречу. – А ведь когда-то я молила тебя помочь мне, но ты оказался глух и слеп, в отличие от того, что вернуло меня к жизни на дне болота. Тогда оно еще было маленьким озером.

Ответом от него была только тишина. Как и всегда. Распятый никогда не ответит, никогда не подскажет, никогда не поможет.

За спиной раздался шорох шагов и звук треснувшего стекла. Стало холоднее. Изо рта вырвалось облачко пара. Медленно обернувшись, мавка никого не заметила, но всем своим существом чувствовала присутствие. Их тут было много, даже слишком много для церквушки в забытом богами месте. Они притаились в тенях, за углом, в алтаре позади, в темных очах святых. Они наблюдали, присматривались к ней, но не трогали. Пока что.

Заметив поворот, заваленный мусором, Вероника сразу же двинулась туда. Желудок начинало сводить от голода. Надо было подкрепиться. Денисом, например.

Вторая комната оказалась ощутимо меньше. Сквозь выбитые окна просачивался вечерний свет. Слева от нее была приоткрытая дверь. Чугунная. За последние сутки она повидала слишком много именно таких дверей. Буквально в каждом доме, даже в клубе, и теперь здесь – в церкви.

– Ника, – прозвучал женский голос, довольно тихо, еле уловимо.

Мавка обернулась. Никого…

Раздраженно мотнув головой, нечисть коснулась дверной ручки, надеясь расширить слишком узкую щель, но руку буквально обожгло. Ладонь покраснела и почти тут же покрылась волдырями. Вероника зашипела от нестерпимой боли, волосы вмиг стали мокрые, и с нее потекла вода, тут же впитываясь в пол под ногами.

– И сейчас меня отвергаешь? – выругалась Вероника, глядя на остатки ликов на стенах.

Нечисть обмотала тканью рубахи свою руку, только так сумев отодвинуть тяжелую дверь с ужасным скрипом, и, пока проход не закрылся, скользнула на ступеньки. Ника взглянула вниз, делая неуверенные шаги навстречу едва видному просвету, за которым сгущалась темнота. Будь у нее живое сердце, оно непременно бы забилось быстрее.

Холод становился свирепее, ладонь все еще жгло, голод нарастал сильнее. Это проклятое место неимоверно быстро вытягивало силы. Таким, как она, тут долго не пробыть.

Запах копоти и крови усилился. Стены внизу черные, дверь деревянная с кожаной обивкой. Осторожно дотронувшись до нее пальчиками, Вероника вздохнула, как вдруг почувствовала холодное прикосновение к руке. Крепкое, безжалостное, мертвое.

Не дрогнув, она повернула голову, и силуэт стал четче, выныривая из темноты.

– Лучше отпусти. Мне надо внутрь.

Ответом прослужил стон. Многоголосый, эхом отражающийся от голых кирпичных стен. Хватка окрепла.

– Сама как-нибудь разберусь, – прошипела Ника, всматриваясь в силуэт запертых тут теней. Наверное, поэтому Денис затрусил сюда идти. – Я должна, так что не лезь. Если хочешь помочь, лучше открой, пожалуйста, дверь.

Ядовито улыбнувшись, Вероника выдернула руку, и дверь перед ней распахнулась.

– Спасибо.

Свечи стояли на столе, рядом со спичками, что оставил Денис или кто-то еще. Глаза в темноте видели не хуже, чем при солнечном свете.

Ее встретил стол с кучей разбросанных бумаг с расплывчатыми чернилами, дневниками в кожаном переплете и фонарями с разбитыми стеклами. Чуть дальше помещались железные стеллажи, забитые разными книгами, блокнотами, тетрадками. Света сюда не проникало совсем, но мавка и без него видела, что стены с потолком не так давно и неаккуратно были отделаны деревом. Воздух стоял сырой и влажный.

Оглянувшись в поисках шкатулки, девушка увидела отчетливое лицо мужчины в возрасте лет пятидесяти. Его кожа обожжена, на шее проступали темные пятна. Видимо, пепел.

– Здравствуйте, батюшка, – не шелохнувшись, сказала Вероника.

Он был не рад ей. И… он словно горел и обжигал своей энергией. Сложно понять, что он излучал – свет или тьму? Но приближаться к нему точно не стоило.

– Для чего пожаловала?

– Да так, тут мой приятель кое-что оставил, – ответила Вероника, и призрак стал полупрозрачным, обошел стол и поправил рясу.

Вероника вернулась к поискам чертовой шкатулки, открывая все ящики подряд, ища на каждой полке и стеллаже.

Священник все это время беспристрастно за ней наблюдал. Не помогал, но и не мешал. И на том спасибо.

Вот же она. Затаилась прямо на самом видном месте – на средней полке первого стеллажа. Шкатулка из серебра с росписью каких-то символов, похожих на старославянские буквы. Мавке стало очень интересно, что же в ней такого, что Денис так хотел заполучить, но крышка не поддалась. Обожгла, так же, как дверь в этот подвал.

– Я не отдам тебе ничего из того, что здесь лежит, – произнес призрак и подошел ближе.

Вероника отпрянула в сторону, крепче сжимая шкатулку размером с книгу, и улыбнулась.

Стеллажи затряслись, роняя на ее голову тяжелые книги. Запах трав из них дезориентировал ее. Перед глазами помутнело. Священник злился, мерцал и, подходя ближе, своим распятием на груди выбивал из нее остатки силы.

Дверь с грохотом распахнулась, впуская холод вниз. Священник закричал и понесся на мавку сквозь стеллажи. Прижав шкатулку к груди двумя руками, Вероника побежала к выходу, разминувшись с призраком, как вдруг дверь за ней захлопнулась и открылась чугунная. Едва Вероника оказалась наверху в лунном свете, как и чугунная дверь за ней захлопнулась с оглушающим грохотом.

– Спасибо, – кивнула теням Вероника и поспешила выйти из церкви, однако застряла на пороге со шкатулкой.

Перед ней словно выстроилась прозрачная стена. Церковь пусть и проклятая, но все равно церковь. Она не выпускала ее точно так же, как амулеты у берега болота.

Денис подошел к ней, сжимая в руке фонарь, и протянул руку. Вероника подала руку в ответ, но парень одернул