— Вы мне найдете карту окрестностей?

На это журналист нахмурился. Хмыкнул, запуская пятерню в растрепанную шевелюру. И что такого крамольного в простой просьбе, хотелось бы знать?

— Не найду, — заявил наконец он. — И самой искать не советую.

Видимо, дело опять-таки в шпионаже. И карта у сельской девицы — если кто-нибудь обнаружит случайно — вызовет подозрения. Досадно!

Кое-чем журналист так-таки помог. Грифелем на листе бумаги начеркал схему здешних мест, обозначив, где примерно чьи силы и какие посты находятся. После того, как она изучила чертеж, сжег его. Даже не стер, хотя мог бы — отметила она. После этого вывел наружу и, прихватив под локоток, повел прямо по улице под изумленными взглядами встречных.

— У нас, милая моя, — говорил он, раскланиваясь с теми, кто попадался на пути, — полный комплект! В смысле — ни поварихи, ни прачки не нужны. А вот в военном лагере их ой как не хватает! Условия там, конечно, построже. Не забалуешь! Если уж зашла в лагерь — бегать туда-сюда не получится. Ну так и ты девушка честная.

— Что, и сына не проведать? — она поддержала игру.

— Вот как отработаешь да надумаешь возвращаться домой — так и проведаешь.

— Слушайте, вы уверены в том, что делаете прямо сейчас? — не удержалась она всё-таки.

Аккурат в этот момент они прошли мимо очередного двора, по которому топтался добрый десяток солдат. Молодой лейтенант, стоявший возле калитки в компании пары сержантов, так и уставился в их сторону. Фиона даже спиной ощутила острый пронизывающий взгляд.

— Сударыня, я всегда уверен в том, что делаю. Иначе не занимал бы ту должность, что занимаю. И не был бы тем, кто я есть. И не надо так затравленно таращиться по сторонам! Никто вас не съест. Больше скажу: как только мы дойдем до края ставки, вы пойдете сами. Точнее — в сопровождении хороших людей.

Хороших людей. Видимо, солдат или офицеров.

Хорошо, ладно. Фиона кивнула. И чего, спрашивается, сердце-то так колотится⁈ Можно подумать, она впервые в жизни видит военных!

Да то-то и оно, что не впервые. Впервые она видит их во время военных действий, на территории этих самых действий! Возле самой границы. Видит их настороженными, злыми, ждущими нападения. Живущими в постоянной готовности к драке, опасности, предательства. И сама она для них — не одна из блестящих столичных леди, а селянка. Простолюдинка, которая вполне может оказаться и вражеской шпионкой.

* * *

Последняя часть пути оказалась недолгой и даже скучноватой.

Крио, спровадив ее за пределы ставки, с рук на руки передал группке вояк с наказом: проводить нищую полуголодную селянку к лагерю — потому как сама она по пути непременно заплутает. И показать, к кому обращаться, чтоб устроиться на работу. Девица крепкая, работы не боится.

Те рассудили, видимо, что девица от четверых мужчин никуда не денется. А коли так — и беспокоиться не о чем. Уж в лагере с ней разберутся и проследят! Если шпионка — ей же хуже. Хотя шпионку репортер Манора и не отправил бы.

В лагере с Фионой возиться долго не стали. Записали и отправили под руководство разбитной девицы, командовавшей прачками. Та мигом загрузила новеньких работой — всех одинаково.

Пришлось таскать тазы с водой, с бельем, ведра с горячей водой…

День выдался такой, что она боялась: к ночи не сможет шевельнуться. Не то, чтобы идти искать дорогу!

За день, мотаясь туда-сюда то за водой, то с мокрым бельем, Фиона осматривалась потихоньку — что где находится, куда направляются и откуда возвращаются патрули. Лагерь был поистине огромен. Один только лазарет чего стоил! А прачек почему-то разместили совсем рядом с ним — только ближе к протекавшей речке. Видно, чтоб не таскать воду для стирки далеко.

И, если половину работы прачкам давал весь лагерь — то вторую половину обеспечивал госпиталь. После обеда оттуда привезли на тележках груды бурых задубелых простыней, рубах и бинтов.

Всё это немедля пришлось замачивать, отстирывать, кипятить. Разводить золу, заваривать мыльные корни — чтоб отмыть пятна.

Лагерь не затихал до конца даже ночью. Со стороны лазарета слышались голоса, приказы и изредка — вскрики. У костров сидели солдаты, что не спали. Ходили туда и сюда смены часовых. Уходили и прибывали крупные отряды и малые группки. Поняв, что окончательно никто не уляжется, Фиона выскользнула из палатки после полуночи.

Ну да, можно было бы подождать еще часа три. В самый темный час веки тяжелеют даже у тех, кто бдит на посту.

Вот только и в самый темный час никуда не денутся костры и магические светильники, раскиданные по всему лагерю. А выберется из лагеря в предрассветный час — будет потом в жидком рассветном сумраке блуждать по пустырям. Где ее запросто заметит всякий, кто просто будет мимо идти. Пусть сейчас осень, светает позже, чем летом. Но, чтоб заметить ее, хватит и тусклого света. А народу в этих местах шастает — сверх всякой меры!

Фиона же сомневалась, что сумеет отыскать вход в логово фанатиков достаточно быстро, чтоб не мозолить никому глаза. Она вообще слабо представляла, что и как станет искать среди пустырей, окружающих Филар.

Уходя от палатки, прихватила ведро. Громоздко, конечно. Но если ее заметят — так заметят и без ведра. А тут — какое-никакое оправдание. За водой пошла! Почему ночью? Ну мало ли. Что, ночью и вода понадобиться не может?

Так и шагала через лагерь с ведром. Постоянно напоминая себе — простолюдинки не ходят, выпрямив спину! Они сутулятся от привычки к тяжелой работе и не улыбаются, а глядят хмуро и прямо. Причем не прямо на каждого, кто ее замечает, а прямо перед собой. У нее есть дело, не просто так она шастает в ночи по лагерю!

Никто, впрочем, из сидящих возле костров не изъявлял желания подойти и расспросить — куда это несет прачку среди ночи с ведром.

Остановили, правда, часовые — уже когда выбралась за пределы лагеря. Фиона прошла вдоль речки вниз по