Ну, да ей дела нет до секретов настоятельницы! Ее просто привлекает беседка своей уединенностью. И всё, чего она, Фиона, хочет — это отдохнуть здесь немного. И подумать без чужого присутствия.

Она не собиралась врать подруге. Но когда та решила, что ее расспросы вызваны тревогой за товарища по несчастью, оставшегося в руках фанатиков, она ощутила облегчение. Не нужно ничего объяснять. И не нужно бояться, что Агнес догадается — на самом деле Фиона боится не за него. То есть, и за него тоже… но лишь во вторую очередь.

Хотя подумать она хотела не об этом.

Противоестественная слабость, длившаяся чересчур долго. А еще она помнила, как легко фанатикам в их логове оказалось лишить ее способности к магии. И как легко эта способность вернулась — едва главарь поверил, что она согласна пустить свой дар на его цели. Она ведь даже не поняла, как это произошло!

Вот она шагает по коридорам — и совершенно не ощущает своего дара мага-садовника. А вот она — в подземном зале с алтарем, на котором лежит засохший корень.

Ну да, жизни в нем было настолько мало, что Фиона тогда в первый момент подумала — главарь соврал, что ее сила вернулась к ней. Однако… стоило обратиться к корню, собраться с мыслями — и всё получилось. Да, не сразу — несколько часов она провела, не понимая — как вообще можно расшевелить нечто настолько чахлое и хилое. В самых больных деревцах и кустах, в самой чахлой травинке жизни было неизмеримо больше, чем в засохшем корне.

Но если не считать изначального состояния корня — ее дар вернулся. На первый взгляд, без всякой причины. Что же сделал этот фанатик?

Возможно, стоит спросить мать-настоятельницу? Это не касается напрямую дел маркиза и фанатиков. Зато касается напрямую ее здоровья. Возможно, существуют способы уберечь себя от подобного впредь. А для начала, возможно, стоит поискать ответ в библиотеке. В обители имелось обширнейшее, совершенно восхитительное хранилище книг.

И в чем-то заточение здесь было даже Фионе на руку. Она могла беспрепятственно читать всё, что ей заблагорассудится! Пожалуй, образованием своим и стоит заняться.

* * *

— Значит, вы просто боитесь повторения подобного? — переспросила мать-настоятельница.

— Это было ужасно, матушка! — искренне отозвалась Фиона. — Я не припомню, когда чувствовала себя такой же беспомощной. Это же всё равно, что оказаться без рук. Или без глаз. И аккурат в тот момент, когда они больше всего нужны!

— Я понимаю. С помощью своего дара вы бы выбрались…

— В считанные минуты! Да я, собственно, с его помощью и выбралась. Этот напыщенный индюк считал, что мне некуда идти. Или что я побоюсь использовать корень Великого древа таким способом.

— Он полагал, что вы не сумеете подчинить себе корень и древо, что вырастет из него.

— Ну, это странно. Я — маг-садовник! Разумеется, я в силах… подчинить любое растение.

Ну да, подчинить — слово в корне неправильное. Вот только подобрать как следует выражения, чтоб описать, что происходит, когда она касается живого корня или стебля, Фиона не могла. Да и не нужно это было сейчас.

Мать-настоятельница качала головой с ласковой улыбкой.

— Милая моя, Великое древо — это вам не груша в саду. Вам ли не знать! Я изучала вопрос.

— Правда⁈ — Фиона сама себе изумилась — как обрадовало ее неожиданное признание настоятельницы. — Я думала, об этой странице истории никто не вспоминает. Слишком уж она давняя — давно покрылась мхом, ее похоронили. Великие древа — это ведь история до появления людей в нашем мире.

— Ну, уж до появления людей, — хмыкнула монахиня. — Милая моя, горных троллей и их сородичей действительно привыкли считать за нелюдей. За что-то вроде животных. Но они тоже люди. Просто… другие. Не такие, как мы.

— О, — выдохнула Фиона. — Зуб даю — не каждому вы такое сказали бы!

— Ну, я пока еще не сошла с ума, — усмехнулась собеседница. — Вы — подруга одной из моих талантливых учениц, Агнес Брейнстоун. Так что уж с вами я могу на эту тему говорить откровенно. Я изучала материалы, что касаются Великих древ и времени, когда они росли в Нижней доле. Увы, этих материалов обидно мало. Но и по ним можно восстановить любопытную картину. Но вы спросили не об этом.

— Ах да, — спохватилась Фиона. — Я хотела узнать…

— О том, как удалось так просто заглушить ваш дар. Ничего сложного или таинственного — существуют особые составы.

— Алхимические⁈

— Само собой. Известны несколько разных снадобий из составляющих различной природы… но вам дали универсальное средство из порошка особых грибов. Оно удобно тем, что действие его при желании можно продлить на сколь угодно долгий срок. А при необходимости — быстро отменить. Когда вас ударили волной — вы и ваш спутник невольно вдохнули немного этого снадобья, распыленного в воздухе. А потом вам его просто давали растворенным в воде, которую вы пили. Ни вкуса, ни запаха.

— Вода⁈ — задохнулась от возмущения Фиона. — То есть, чтобы прийти в себя и выбраться-таки оттуда, нужно было просто немного потерпеть? Действие снадобья закончилось бы, — она смолкла, потрясенная простотой и коварством способа.

Да если бы она знала! Хотя бы предполагала.

Наверняка и в той бочке, стоявшей в пыточной камере, было растворено треклятое снадобье. А она так нахально, напоказ пила оттуда!

— Не корите себя, милая, и не сетуйте на незнание, — мать-настоятельница мягко улыбнулась. — Увы, не всё так просто. Естественным образом компоненты выходят из организма дня за четыре-пять. За это время без воды легко умереть.

— Вот как, — Фиона глубоко вздохнула, заставляя себя успокоиться. — Что ж, в любом случае, для меня всё закончилось. А моего товарища по несчастью вытащат — маркиз, кажется, склонен заботиться о своих людях. А Великое древо — чем оно отличается…

— Нет-нет, на сегодня довольно, — настоятельница подняла руку, негромко рассмеялась. — Вы любознательны, это благое качество. Но день завершен, вы утомились и нуждаетесь в отдыхе. А у меня еще