Она окончательно завалилась, не в силах даже сидеть. Прикрыла глаза — их словно песком запорошило. По телу зашарили чужие руки.

Она даже отстраниться не может. Не может к гиенам их послать! Вот так и закончится ее вылазка к Филару?

— Ты гляди, какие интересные артефакты! — заметил один из кассийцев. — Капитан!

— Что там? — лениво переспросил Ромилий. — Ох ты! — он присвистнул. — Я-то удивлялся, что за живучая резвая бабенка. Такие ожоги — и хоть бы хны, — в голосе послышалась усмешка. — А оно вон что оказалось. Редкие штучки, хитрые. Такие за здорово живешь не достанешь. Нет, ей оставь! А это что? Ночное зрение. Тоже оставь, — и выпрямился.

Рядом с лицом свалился сверток бумаг. Ее документы? На них упал, звякнув, ее кошель с серебром. Вот кошель она признала — сама же покупала его. Прочный кожаный мешочек с выжженным узором. Фиона заморгала, пытаясь сфокусировать зрение.

— Сударыня, вы забрали у нас очень нужный и ценный артефакт, — поведал один из кассийцев, снимая кандалы.

— А нам — отчитываться, — хохотнул капитан. — Мы не можем так за здорово живешь позволить себе потерять их. Идемте, парни, — он слегка тронул ее бок носком сапога. — Долго так пролежит?

— Порядком. У магов-садовников есть свои слабости. Даже вот у таких вот, — отозвался самоуверенный голос. — Она может восстановить силы, зачерпнув у растений. Да вот незадача — тут в окрестностях всё повымерло.

— Как удобно иметь в отряде некроманта, — пробормотал капитан. — Успехов вам, сударыня, — прибавил он. — И клянусь честью всадника. Если вы еще раз попадетесь мне на пути — пусть даже и случайно. Я снесу вашу хорошенькую головку и примотаю ее вашими же кишками к самой высокой ветке на ближайшем дереве!

Снова шаги. Удаляющиеся.

Они… сняли кандалы, вернули ей документы и даже ее деньги и просто ушли? Отпустили ее? Сил удивляться их поведению не осталось. Да и наверняка это бред. В ее-то нынешнем состоянии! Поднявшийся в ушах звон накрыл ее с головой, как морская волна в шторм.

* * *

Открыть глаза заставила прохлада.

Серый сумрак. Сухостой вокруг. Тихо, сыро, прохладно и очень-очень тяжко. Тело затекло, колотил озноб.

Фиона тихо застонала, заскребла беспомощно пальцами по земле. Это точно — результат усилий некроманта! Капитан ведь поминал некроманта. Будь оно всё неладно. Вчера кассийцы настигли ее. Только для того, чтобы тут же выпустить обратно на волю. Нет, ей это, должно быть, привиделось в бреду. Такого просто не могло быть!

Она с трудом приподнялась. Голова гудела, во рту пересохло. Взялась пальцами за висок — тот разламывался. Святой Иероним, как же плохо!

Взгляд упал на землю. Туда, где только что лежала ее голова. Фиона торопливо схватила трясущимися руками бумаги и кошель. Так и есть! Ее документы. И серебро — кажется, ей даже отсыпали лишнего от щедрот душевных. Определенно, кожаный мешочек заметно потяжелел.

Сняли кандалы, оставили ей ее амулеты. Добавили денег.

Точно бред. Такого попросту не могло быть! Так не бывает. Так никто не делает. Никто — а чокнутый кассийский капитан сделал. Хотя она была в полной его власти. Он мог убить ее. Скрутить, надеть на голову мешок и снова уволочь с собой в качестве заложницы. А он лишил ее всех сил и оставил здесь.

Может, его по голове ударили в какой-нибудь стычке?

Она попыталась, если не подняться, то хотя бы сесть на колени. Руки и ноги дрожали, тело не слушалось. Капитана, может, и ударили. Но она себя чувствует так, словно по голове ударили ее.

Некромант… что он ухитрился сотворить? Вытянул силы из нее. И из всех растений в окрестностях. До которых она могла дотянуться.

Итог: раннее утро, она провалялась всю ночь без сознания под открытым небом. Сейчас кругом — стебли противоестественно громадной крапивы, вымахавшей до высоты в пару-тройку ее ростов. От стеблей и листьев тянутся бесчисленные волоски со жгучим ядом. Коснись — и схлопочешь очередной ожог.

Чтобы не напороться случайно, пошатнувшись от слабости, уселась наземь снова. Дрожа от слабости, потянулась мысленно к земле в поисках хотя бы крохотного корешка.

Хотя сейчас она едва ли могла что-нибудь ему дать… но сталкиваться с дилеммой и не пришлось. Ни единой искорки жизни окрест!

Фиона посидела, переводя дыхание. Голова чуть кружилась. Славная дорога ей сейчас предстоит! Сквозь заросли крапивы, которую сама же и нарастила тут. Расступаться перед нею они больше не будут — жизни для этого в них нет! В какую сторону идти, она не представляет. Откуда пришла вчера сама — отыскать невозможно. Сама же затягивала за собой дорожку, чтоб не нашли! Вот сама себя и перехитрила.

И какого квадратного демона этот капитан, чтоб ему икалось, так-таки отпустил ее?

Нет, сил думать об этом сейчас нет. Потом — если оно будет, это потом. Фиона потерла лицо обеими ладонями, силясь хоть немного взбодриться. Корка на запястьях растрескалась, и их снова начало невыносимо жечь.

Итак. Куда идти — неясно. Как по пути защищаться от своих же насаждений — тоже. Видимо, никак. Шагать — а уж там как пойдет.

Ну, подымайтесь на ноги, ваша светлость, достопочтенная горожанка Кик. Никто вашу дорогу за вас не пройдет. Фиона криво усмехнулась собственным мыслям. А у фанатиков будет еще хуже! Сейчас надо найти хотя бы воды, умыться. А еще лучше — напиться. И хотя бы каких-нибудь ягод, что ли. Их она может, по крайней мере, заставить вырасти, чтоб утолить голод.

* * *

Ей повезло, что под обрывистым берегом был выем, в котором вполне мог уместиться взрослый человек. А сам обрыв затягивали длинные корни. Там, где пряталась Фиона, вовсе под берег заходила нора. То ли вымытая водой, то ли вырытая зверем. Но она без особого труда расположилась там, свернувшись клубком.

У кромки воды солдаты набирали воду. А наверху, над обрывом, расположился шумный многолюдный бивак.

Тянуло дымом. Гремели котлами. Скоро потянет запахом еды, а запах кислого вина уже ощущается. Фионе же, судя по всему, придется проторчать в норе до утра. И это в лучшем случае.

Нет, можно и ночью попытаться выбраться и уйти. Но где гарантия, что ее не заметят