Она прищурилась, разглядывая чертеж в поисках какой-нибудь детали, выдающей чужой корабль.

– Я вижу одно большое различие между нами и ним. Он все еще цел.

Паркер коснулся стены, и на ней снова появились цифры.

– Ты узнал что-то о военном корабле? – спросила она.

– Ничего, кроме того, что у него более чем достаточно огневой мощи, чтобы превратить нас в тускло светящийся туман.

Она кивнула.

– Хорошо. Что ж, спасибо за новости. Я… Подожди. Что это? – Она указала на один из участков экрана. – Это третий корабль?

Она не очень понимала надписи, но эта запись отличалась от других столбцов цифр и значков.

– Это «Персефона», – сказал он. – Там тоже есть кое-что странное. Мне удалось заставить работать один из наших внешних видеодатчиков. Я сделал несколько снимков корабля-колонии. И некоторые из них скорее сбивают с толку, чем помогают. Хочешь посмотреть?

– Нет, но все равно покажи.

Он вывел на экран ряд видеофайлов.

– Это внутри грузового шлюза, где они собрали свою пушку на домкратах.

На экране не было ничего, кроме клубящейся пыли, сломанных перегородок и одинокого тела в скафандре.

– Никаких признаков того, что они пытаются починить катапульту или построить новую.

– Это хорошо, – заметила она.

– Это странно. А вот это – самая непонятная деталь.

Он постучал по экрану, и появился второй видеофайл. В нем все двигалось как в замедленной съемке. Насколько она могла судить, это был вид на главный пассажирский шлюз «Персефоны». Трудно сказать наверняка, потому что там было полно тел.

Трупов.

Несколько десятков, и ни на ком не было скафандров. Многие тела были голыми. Их мумифицированные лица уменьшились от воздействия вакуума, когда вода в тканях испарилась. Их руки были похожи на когти, тянущиеся к чему-то, что никогда не смогут схватить. Их глаза были… Как будто их выклевали вороны.

– Боже мой, – прошептала Петрова. – Эти глаза. Что случилось…

– Так бывает, когда тело долгое время находится под нулевым давлением. Просто физика. Вода внутри глазных яблок начинает замерзать, и тогда…

– Хватит, – взмолилась она. – Что, черт возьми, там произошло?

Ответа она не ждала – и не получила.

– Есть еще одна запись, – сказал Паркер. По выражению его лица трудно было что-то понять. – Я сомневался, стоит ли тебе это показывать. – Он помрачнел. – Потому что, как по мне, это явно ловушка. По крайней мере, нечто очень, очень плохое.

Вздохнув, он нажал на клавишу, и на экране появилось новое видео.

Иллюминаторы на капитанском мостике «Персефоны». В основном темные, но Петрова смогла различить голубоватое свечение. Похоже, аватар корабельного искусственного интеллекта ходил по мостику, отбрасывая голубые тени. Фигура приблизилась к одному из иллюминаторов. Она напоминала гуманоида, хотя с такого расстояния нельзя было разглядеть детали.

Петрова посмотрела на Паркера. Он пожал плечами и нажал на кнопку, увеличивающую изображение, пока она не смогла четко разглядеть иллюминаторы. Разрешение было не очень высоким, но она видела, как аватар двигает рукой по экрану. Что-то рисует пальцем. Нет, не рисует. Пишет.

Слова, светящиеся неоново-красным цветом:

«ТУПИК, САШЕНЬКА».

У Петровой перехватило дыхание. Это имя – никто не называл ее так. Никогда. Слова сменились.

«ПРИХОДИ.

НАДО ПОГОВОРИТЬ».

Паркер нажал на клавишу, и видеозапись прервалась.

– Слушай, я знаю, о чем ты думаешь…

– Я думаю, что нам нужны ответы, – сказала она. – Что бы здесь ни происходило, информация важнее всего. Иначе мы просто действуем вслепую.

Прозвучало вполне разумно. Она прекрасно понимала, почему Паркер пытался оградить ее от этого. Потому что знал – она не сможет устоять. Хотя, возможно, не понимал почему.

Это имя…

Сашенька – так называла ее мама. И только мама. Больше никому не разрешалось использовать уменьшительный вариант.

Она думала, что мама живет в колонии на Рае-1. Теперь понимала, что это, скорее всего, ложь. Что, если Екатерина прилетела на Рай-1 на «Персефоне»? Что, если она все еще там? Что, если это она пытается передать Петровой сообщение? Иначе откуда искусственный интеллект «Персефоны» мог узнать ее имя? Как он мог узнать, что она на «Артемиде»?

– Я думаю, мне нужно отправиться туда. И послушать, что они скажут.

– Безрассудство, и ты это знаешь. Просто очень, очень глупо. Этот корабль пытался нас убить. И чуть не убил.

– О, я знаю, – вздохнула она.

Но это ничего не изменит.

43

Она не собиралась терять ни минуты. Петрова направилась к главному шлюзу «Артемиды», который уцелел и даже был исправен, и надела скафандр. Ярко-зеленая гусеница проползла по шлему, когда она наклонилась, чтобы поднять его, замерла на лицевом щитке и посмотрела десятками крошечных глаз.

– Плут? Это новое тело?

– Я могу создавать их довольно быстро, и они не требуют много сырья. Я хотел попрощаться. Вдруг ты там умрешь.

– Вместо этого можешь просто пожелать удачи, – предложила Петрова. Гусеница кивнула.

– Удачи, если вдруг ты там умрешь, – сказал Плут. Голос исходил из дюжины крошечных отверстий, просверленных в одном из средних сегментов.

– Разве ты не должен чинить корабль?

– О, да, должен. Это мое второе тело. Создал, чтобы проводить тебя.

Она нахмурилась.

– Я и не знала, что ты можешь вселяться в несколько тел одновременно. По-хорошему, я даже не задумывалась об этом.

– Мне такое не нравится. Приходится разделять сознание между несколькими задачами, и это делает мои мысли… слабыми. Если разделить себя слишком много раз, я буду не умнее человека. Ладно, возвращаемся к работе. Удачи, Петрова.

Он упал со шлема на пол. Она подобрала крошечную шелуху и сунула ее в один из многочисленных карманов скафандра, как талисман или амулет. Плут по крайней мере пытался быть добрым, а ей понадобятся все пожелания удачи, какие только есть.

– Я по-прежнему считаю, что это плохая идея, – раздался голос Паркера. Она оглянулась через плечо и увидела, что он у нее за спиной.

– Ваш протест должным образом запротоколирован, – грустно улыбнулась она, – и, к сожалению, проигнорирован. Еще не поздно согласиться пойти со мной.

Она сказала это не для того, чтобы пристыдить его, и не по какой-либо другой причине, кроме той, что ей очень, очень не хотелось идти одной. Она очень, очень хотела, чтобы он согласился.

У него хватило совести принять растерянный вид. Он отвернулся от нее и ударил рукой по переборке. На его лице отразилось сожаление. Значит, ответ отрицательный.

– Кто-то должен остаться, чтобы сохранить корабль в целости и сохранности, – сказал он. – Я бы хотел…

– Что?

– Пойти вместо тебя. Ты могла