Он протянул руку, и Пётр с уважением пожал её, после чего Грин и Уайт вышли. Он сидел и думал. А что, если агент прав? Что, если это и есть тот, другой, путь? Путь Несогласных. Если нравственных людей меньше, чем «обычных», то можно ли считать, что общество уйдёт с правильного пути, и дальше любая идея будет лишь плодить тех, кто не может и не хочет благодаря ей менять мир, и станет только укреплять мещанство и гедонизм? И вообще, откуда такой умный сотрудник в силовых структурах?

* * *

«…Вечный вопрос, является ли моральный закон следствием развития социума и человека или же дарованным неким Богом абсолютом, учитывая непреложность развития любой Цивилизации в сторону Сверхцивилизации, перестаёт быть основным, так как для меня уже сейчас является очевидным факт упорядоченной структуры самой Вселенной, единообразия векторов развития жизни в любой её точке. Вполне можно смело называть это “Творением” и облечь самую сущность мироздания в образ Бога, или же считать, что законы Вселенной, отсеивающие неправильное развитие, есть просто результат структуры первозданного вещества. Это становится неважно, так как моральный закон в том и другом случае становится единым и непреложным, что бы ни породило его, а это, в свою очередь, отсекает главное различие между подходами. Если ранее сторонники креационизма[38] ставили Идею во главу угла, а агностики и атеисты рассматривали Материю как первопричину любого явления, и для последних любая мораль являлась лишь случайно эволюционно сформировавшимся явлением, то теперь мы уверенно отметаем случайность на больших промежутках времени. Наша мораль и её движение в заданном направлении являются фундаментальным базисом Вселенной, что бы ни привело к её появлению…»

– Пётр, простите… – он оторвал голову от книги и увидел вошедшего в гостиную Ральфа Шмидта. Лёгкий неуверенный страх мелькнул в его сердце – они были одни, и если Ральф и есть убийца, то что может помешать ему довершить начатое прямо сейчас? Но Григорьев был настолько восхищён разговором с агентом Грином и мыслями, почерпнутыми из книги «Сверхцивилизация», основной Библии их Нового Мира, что страху не нашлось места в его душе.

– Ральф? Здравствуйте, – радушно приветствовал он немца, отложив книгу. Шмидт подошёл ближе, косясь на белую обложку без названия. Но что-то явно волновало его больше, чем книга, в глазах было какое-то удивление.

– Здравствуйте, – кивнул Ральф в ответ, – подскажите… тот человек, ну, который с Артуром сейчас…

– Агент Грин? – уточнил Пётр. Что могло заинтересовать немецкого физика в агенте национальной безопасности? В глазах Ральфа появилось облегчение, хотя, впрочем, удивление никуда не пропало. Странно.

– Грин? Что ж… Хорошо, спасибо… – Шмидт развернулся и собрался уйти.

– Постойте, герр Шмидт! – Пётр перешёл на немецкий, и Ральф слегка вздрогнул. – А что вас так заинтересовало в Кевине Грине?

– Он мне напомнил… другого. Тот тоже был… следователем, агентом, в своём роде, но немцем, его звали Зоммель, – не оборачиваясь, сообщил Шмидт. – Он был зеленоглазым и с волосами другого цвета. Я просто обознался, я пойду дальше работать, герр Григорьев, – Ральф неуверенно, словно что-то ещё хотел сказать, ушёл вниз по лестнице, так и не обернувшись. Ну, мало ли агентов и следователей, которые могут быть похожи друг на друга. Впрочем, тот Зоммель чем-то тревожил Шмидта. Старые дела?

Философ снова взял книгу, но мысли уже сбились, поэтому он просто сидел над раскрытыми страницами, глядя в круглое окно-иллюминатор, за которым стояла жёлтая марсианская дымка, и белел огромный корабль, – именно на нём Пётр Григорьев, простой преподаватель из Санкт-Петербурга, совершил путешествие в далёкий, невозможно дотоле далёкий мир Ос-Чи, Бету Малого Пса. Мирный тихий день. На Марсе бывали бури, и, по словам Дмитрия Волкова, они могли быть весьма страшными, китайский тайконавт Чжоу Шан чуть не пропал в одной из таких. Но здесь под куполом им ничего не грозило, всегда было тепло, комфортно. Всегда царило лето, как и в любом из миров Согласия. Только души людей, вопреки ожиданию, всё так же были подвержены осеннему настроению, и Шмидт – тому прямое доказательство.

Что ж, может стоит пойти и посмотреть, как дела у Джессики Хилл? Бедная девушка чуть не потеряла мать – хорошо, просто замечательно, что Кен-Шо предложили свою помощь. Надо бы узнать, каков прогресс с лечением. Заодно и проведать их супермодель. Петра восхищало, что можно предположить базовые принципы, и мощный компьютер крупными мазками воссоздаст миллиарды лет развития Галактики и покажет, насколько правдивы эти мысли.

Когда он был в лаборатории в последний раз, ему пришла в голову мысль, что они слишком упрощённо подходят к развитию Несогласных рас, представляя их какими-то племенами дикарей, совершающих нападки на Цивилизацию. По опыту развития человеческой цивилизации он знал, что дикие племена чаще быстро и внезапно объединялись, являя миру несокрушимую силу, проносясь по степям и долинам словно ураган, круша развитый мир, убивая тех, кто не встал на колени не отдал свои ресурсы и технологии в их руки. Далеко не всегда в итоге империи восставали из пепла. Будь у монголов современное оружие, ядерные бомбы, ракеты, спутники наведения, во что превратились бы Европа и Азия? В пепелище. А у Несогласных имелось и не такое. Сильная раса, собравшая достаточно ресурсов, могла бы быстро распространиться в Галактике, создав противовес Согласию, если не уничтожив его полностью.

Пётр, изначально наведя коллег на нужные идеи с помощью мотивирующих подсказок, как он привык делать на своих занятиях в университете, высказал-таки большую часть мыслей, и ребята, талантливые и влюблённые в науку, с головой погрузились в работу, им достаточно было одного намёка. Можно было про результат спросить у Артура, когда он заходил с Грином, но Пётр забыл. Так что не будет лишним сходить и проверить лично.

* * *

По привычке постучав в дверь, как воспитанный человек, Григорьев дождался сигнала, что можно войти. Ответил ему Генрих Ланге, и Пётр обрадовался, что можно пообщаться и с ним. Зайдя внутрь, он удивился количеству людей внутри. Видимо, задача привлекла многих, что являлось, несомненно, хорошим знаком. Генрих, сидя за столом, беседовал о чём-то с Сунилом, которого философ тут точно не ожидал застать. Кумари пил чай из маленькой глиняной чашки-пиалы. Красивый заварочный чайник индийской работы, видимо, принесённый гуру с собой, дымился рядом с ним на столе. Возле стола стояли и тихо перешёптывались девушки: Джессика, Мари Нойманн и Рашми Патил. А в дальнем конце помещения за компьютерами и вокруг них собрались братья Сташевичи, Чжоу Шан, другой китаец, математик и ещё одна восточная