компьютерам и социальным сетям. Судя по тем немногим данным, которые мне удалось собрать за годы поисков, он был ими буквально одержим. Вот как о нем вспоминает Анна Крисмати, которая училась с Джулиусом в одной школе: «Иногда он впадал в какой-то рассеянный транс. Готова поклясться, он и правда забывал то, что знал раньше. Это напоминало обновление библиотеки. Ты выкидываешь старые книги, чтобы освободить место для новых. В таком состоянии разговаривать с ним было бесполезно – просто гиблое дело, – если только речь не шла об алгоритмах социальных сетей и других подобных вещах. Но если ты хоть немного разбирался в этой теме, он был готов разговаривать с тобой часами».
Это определенно стало для Джулиуса поворотным моментом. Спустя много лет во время одной из наших бесед он открыл страницу, которую сохранил еще в далеком прошлом: это была ветка форума на ReadTorrent, открытом клоне Reddit на основе пиринговых сетей BitTorrent. Кто-то завел обсуждение на тему PRISM. Потом другой пользователь ввернул идею PRISM 2.0: по его словам, это будет сеть, существующая не только в мобильных телефонах и интернет-браузерах, а повсюду; сеть, которая будет наблюдать и записывать все, что вы делаете. «ПОЛИЦЕЙСКОЕ ГОСУДАРСТВО! ПОЛИЦЕЙСКОЕ ГОСУДАРСТВО!» – завопил кто-то в ответ.
Потом появился новый участник дискуссии, который добавил: что ж, если вы собираетесь вести за людьми наблюдение, почему бы тогда не воссоздать «1984» во всей красе? Почему бы не измерять их влияние на мир и других людей и использовать эту информацию в качестве основы для социальной сети? В конце концов, именно так устроена реальная жизнь – чем больше у вас влияния, тем более важным вас считают. И талант здесь ни при чем.
Когда сотня троллей наконец умолкла, инициатор дискуссии вернулся в ветку с глубокомысленным комментарием: конечно, если бы мы могли включить в систему определенные социальные ценности и нормы поведения, за соблюдение которых люди бы получали некое вознаграждение… то «хорошие парни» оказались бы наверху и остальные последовали бы за ними под действием социального давления… при должном масштабе мы могли бы навязать обществу хорошие социокультурные установки… это было бы сродни закону, только за его исполнением следила бы не горстка законотворцев, а общество в целом.
Пусть люди сами следят за своим поведением и за счет этого поднимаются по социальной лестнице.
А почему бы и нет?
Этот вопрос годами витал в воздухе. Почему бы и нет?
Это был мысленный эксперимент, который жил своей тихой жизнью и курсировал среди представителей интернет-интеллигенции, уютно устроившись среди форумов и непотизма в ожидании, пока его не воплотят в реальность. В ожидании, полагаю, Джулиуса Коммона.
Сам Коммон объяснял это довольно интересным образом.
– Знаешь, что такое доверие? – однажды спросил он меня. – Что такое доверие между двумя людьми?
Подумав, я неуклюже выдал ему определение из Оксфордского словаря. Коммон усмехнулся и покачал головой.
– Нет, – ответил он. – Доверие показывает, насколько хорошо ты можешь предсказать поведение другого человека в любой конкретной ситуации. Это может быть разговор, это может быть пожар – но если у тебя есть внутренняя ментальная модель, предсказывающая, какой будет реакция этого человека, и эта модель точна, значит, есть и доверие.
– Так что же нужно для создания такой модели? Нужны данные. Информация. А значит, чтобы кому-то доверять, ты сначала должен навести о нем справки. Чем больше ты знаешь о человеке, тем лучше твоя модель. Если я могу представить тебя, как человека в контексте общества, в некоем виде, понятном другим людям, и сделать эту информацию общедоступной, то твой кредит доверия становится больше. – Он развел руками, охватив одним грандиозным жестом всю Кремниевую долину. – И как раз этим, Патрик, мы здесь, по сути, и занимаемся. Выстраиваем доверие в мире, который забыл, что это такое. Разве это не поэтично?
Дальше дела у Гунасекаров пошли в гору – во всяком случае, на бумаге. Нам придется временно переключить внимание с сына на отца. Ноэль Гунасекара добился успеха: работая в общественном транспорте, он потратил много лет на планирование и разработку нового поколения гибридных автоматизированных трамваев – да, тех самых, что сейчас ездят по нашим улицам.
Записей о Гунасекаре сохранилось не так много, но все указывает на то, что он был целеустремленным человеком, ожесточенно влюбленным в свое дело.
«Ноэль? Хороший друг, немного чокнутый, – прокомментировал доктор Ахамед Тофик, знаменитый активист на ниве изменения климата, который в настоящее время отвечает за климатическую политику Великобритании. – Я знал его, когда мы оба работали в Вестоне. Иногда у него в глазах появлялась особая искорка, и я не успевал оглянуться, как он уже начинал продвигать очередную идею полудюжине человек. И это при том, что он был, по сути, лаборантом без ученой степени. Да еще и знатным подстрекателем – все время выводил людей из себя. Но должен заметить – знаний он вобрал в себя столько, сколько большинство из нас не успевает усвоить даже за время аспирантуры, и именно благодаря ему у нас есть действующий транспорт, верно? Как говорится, не суди книгу по обложке?»
Первоначальный проект своего трамвая Ноэль продал компании Transport for London, которая впоследствии отдала его на аутсорс. Пройдет еще пятнадцать лет, прежде чем трамваи окончательно вытеснят старые красные автобусы, но этот факт для нашей истории не так важен. Гунасекары неожиданно разбогатели. Или, как минимум, обзавелись неплохим состоянием.
На домашнем же фронте все шло не так гладко.
Начнем с того, что Ноэль, по-видимому, был слегка разочарован в своем сыне. Джулиус почти не унаследовал огненный отцовский нрав. Школьные друзья – сам он их, впрочем, называет «знакомыми», но никак не друзьями – описывают Джулиуса как нелюдимого человека. «Странный тип», – прокомментировал один из них. «Просто он не был одним из нас», – заметил другой. «Много, очень много спорил, особенно с учителями, – сообщил мне третий. – Учителя его тоже любили, но, думаю, и немного ненавидели. Бывали дни, когда нам хотелось, чтобы он просто заткнулся».
На Ноэля все это не произвело ни малейшего впечатления.
– Мой отец, – задумчиво поделился со мной Джулиус, – был отнюдь не глуп, но он принадлежал к старому поколению. В его понимании человек должен всю жизнь тягать грузы, играть в крикет и все такое прочее. Он стал блестящим инженером, но так и не понял, почему я был настолько на него не похож.
– Думаю, мой во мне тоже был разочарован, – признался я.
Коммон пожал плечами.
– Ты читал книгу «Правило четырех»?
Я, понятное дело, не читал.
– «Сын – это обещание, которое
