Он потянулся, чтобы забрать кошку из моих рук, но я отодвинулась от него, прижимая Джалеби к себе:

– Нет, все в порядке. Просто это было неожиданно. – Я нежно погладила ее по голове. – Она прелесть.

Я уткнулась лицом в ее пушистую шею и закрыла глаза, услышав ее ответное мурлыканье. Я уже и забыла, как сильно скучала по ней и по скольким еще вещам своей прежней жизни тосковала, не осознавая этого.

Мазин наклонил голову:

– Смотри, чтобы моя сестра не услышала, как ты это говоришь. Джалеби имеет обыкновение нападать на всех, кто попадается ей на пути. Эта кошка диковата.

Я ощетинилась от его насмешливого тона:

– Тогда почему ты ее держишь?

Он помолчал, на его лице появилась легкая улыбка.

– Она принадлежала кое-кому, кого я когда-то знал, и я не хотел, чтобы она осталась без дома.

Я не смогла скрыть недовольства. У нее был бы свой настоящий дом, если бы ты не арестовал меня, эгоистичный подонок.

– Ты такой заботливый, – процедила я сквозь стиснутые зубы. Наверное, я выглядела такой же дикой, как Джалеби.

Он потер шею, как будто внезапно смутился:

– В любом случае вот что я хотел тебе показать.

Он протянул мне коробочку, и я положила Джалеби на кровать. Она протестующе замяукала, но я переключила внимание на замысловатый деревянный сундучок. Он был очень похож на тот, что он подарил мне в своей спальне очень давно, только эта коробочка была больше и без обертки.

– Подарок? – спросила я настороженно.

Я вспомнила его последний подарок, который, как мне казалось, буду хранить вечно. Однако вместо этого он стал напоминанием о его предательстве, и он по-прежнему холодил мою грудь.

– В некотором роде. Я нашел это, когда на прошлой неделе был на юге, разбирался с повстанцами. – Он печально улыбнулся мне. – Он напомнил мне о тебе. – Его голос был тихим, как будто он не решался произнести эти слова.

Я не могла это объяснить, но по моему телу прошла волна жара, а грудь, казалось, вот-вот разорвется. Мне хотелось вырвать свое вероломное сердце и швырнуть его на ковер.

Он обращался не ко мне, а к Санайе. Он думал не обо мне, а о той новой девушке, которую я создала. И все равно мое лицо вспыхнуло от его внимания, а пульс бешено забился. Казалось, будто мое сердце никак не примирится с головой и именно оно контролирует все мои эмоции. Я пыталась отключить его, как будто можно было остановить приток крови к органу, расположенному в моей груди, – органу, который всегда был причиной моей слабости. И все же, когда я открывала коробочку, мои пальцы дрожали.

Внутри сверкал кинжал с рукояткой из гладкой верблюжьей кости в форме головы кобры, с элегантным изогнутым лезвием и серебряными филигранными ножнами. Нож. Он подарил девушке, которая носила драгоценности, клинок точно так же, как подарил фехтовальщице кулон. Что ж, он оставался верен своей противоречивой натуре.

– Я не знаю, что сказать. – Мой голос сорвался. – Он прекрасен.

«Прекрасен» – слишком неподходящее слово. Верблюжья кость была отполирована до блеска, а голова кобры настолько детализирована, что пальцами чувствовалась каждая чешуйка.

– Я знал, что тебе понравится. – Маз смотрел на меня темными глазами, выражение его лица было непроницаемым.

Я захлопнула коробочку с глухим стуком, который эхом прозвучал между нами. Я сглотнула, преодолевая ком в горле, преодолевая неприятное ощущение, которое я не могла объяснить. Это не могло быть чувством вины – не после всего, что он сделал со мной. Ведь он заслуживал того, что я собиралась с ним сделать.

– Я в восторге, – выпалила я, понимая, что должна что-то сказать в ответ.

Это была ложь, и я слышала это в собственных словах. Потому что в тот момент я ненавидела этот нож каждой клеточкой своего тела. Мне было ненавистно, что он заставлял меня думать о нем как о человеке, о ком-то, кто приобретает что-то значимое для того, кто занимает его мысли. И самое главное, я не знала, чего мне больше хочется: поцеловать его за то, что он подарил мне этот кинжал, или обхватить пальцами рукоять и вонзить клинок ему в грудь.

Мазин приблизился ко мне, он был подобен тени – приятной тени в жаркий день. Я положила коробочку на пол и прижала ладони в перчатках к бокам, мои мысли были в полном смятении. На мгновение я закрыла глаза, словно останавливая время, и насладилась внезапной тишиной. И в этой тишине я снова услышала тот голос. Месть.

Мои руки горели в тех местах, где были темные пятна. На этот раз голос прозвучал тихим шепотом. Он показался мне подозрительно знакомым, хотя я и не могла вспомнить, откуда именно. И поскольку никто, кроме меня, никогда его не слышал, я поняла, что голос звучал у меня в голове. Но сейчас, когда Мазин окружил меня предметами, некогда заставившими полюбить его, думать о том, что я пришла сюда ради мести, было очень трудно.

Мои веки дрогнули, и Мазин снова появился в поле зрения. Мне нужно было довериться своей интуиции. Это единственное, что помогало мне выйти победительницей из каждого сражения, из каждой схватки. Я прильнула к нему, наслаждаясь знакомой близостью между нами. Близостью в его комнате, близостью, частью которой был он, частью которой была я.

Вдруг его руки тяжело опустились на мои плечи, а затем Маз обхватил ладонями мое лицо. Он поцеловал меня, нерешительно коснувшись моих губ своими в ожидании моей реакции, и я с готовностью ответила. Я подавила тревогу, которую испытывала, и просто думала о нем. О том, что он заставлял меня чувствовать, о звуках, вырывавшихся из его горла, когда он прижимал меня к себе. Я отвечала ему, вкладывая в поцелуи всю себя, и внезапно этого оказалось недостаточно, и мы полетели вместе, спускаясь по спирали с горы гнева, страсти и такого неистового желания, что я едва могла дышать.

А потом у меня в животе что-то скрутило, и это чувство становилось все глубже и темнее, словно бездна, готовая поглотить меня целиком. И все это время у меня в голове крутилась одна и та же мысль. Он принимает тебя за другую. Он принимает тебя за другую. Внутри у меня все перевернулось. Во рту появился привкус пепла. Я оттолкнула его изо всех сил, практически отбросив к стене. Наше тяжелое дыхание заполнило пространство комнаты. Мазин смотрел на меня, и