шоссе, они вдруг оказались посреди густого леса, сквозь который не было видно ни дороги, ни дома, она оказалась к этому не готова. Мышцы в плечах закаменели от напряжения, невольно пробравшегося в расслабленную позу. Этот лес был не похож на светлые березовые рощи ее родного города. Солнце, затянутое утренней белесой дымкой, освещало его верхушки, но даже не пыталось проникнуть ниже — в густое переплетение кустарника, разнотравья и многоголосья деревьев. Сосны были тонкими и тянулись вверх, лиственницы жались к ним, низкие, но пышные, березы, тополя, осины и огромные ели создавали такую какофонию, что глазу просто не за что было зацепиться, чтобы заглянуть дальше. Там, в глубине, все сливалось в коричнево-зеленый сумрак и черное пятно в равной степени могло оказаться как корягой, так и медведем. И человеку там было не место. Невольно подумалось, что она понятия не имеет как живут перевертыши. То есть, Мотя ведь не просто так сбежал из семьи? И не случайно Левин со своим выводком устроился за городом.
Лес закончился так же внезапно, как и начинался — дорога вильнула, подстраиваясь под русло реки, потянулась вдоль высокого берега, мимо пшеничного поля.
Ферму было видно издалека — несколько белых ангаров окружали административное здание, чуть дальше находилась фабрика по производству колбас, но они проехали мимо, двигаясь дальше — вновь нырнули в сосновый лес, а когда выбрались на холм…
— Ого!
Петрович довольно хмыкнул и сказал так, будто это был его дом:
— Нравится? Отгрохали махину… Но у него и детей полный дом, попробуй каждому по комнате!
Дорога вышла на высокий берег реки, где на повороте, в небольшой распадке, закрытый вот ветров высокими соснами, стоял дом. Нет, особняк! Сложенный из толстых бревен, в два этажа, он занимал площадь небольшого сельского стадиона. Если считать в бабушкиных домах, то таких могло бы поместиться штук шесть. Они долго тащились по кругами огибавшей холм дороге, то выбираясь на открытое пространство, то ныряя в леса, пока наконец не уперлись в деревянный шлагбаум.
— Все! — торжественно объявил Петрович и заглушил мотор. — Дальше пешком.
— Долго? — подозрительно уточнила Соня, вглядываясь в окружавшие их сосны.
— Тебя встретят, — махнул рукой старик. — Я раньше водителем работал, детей его в школу возил. Там мышь не проскочит, поверь.
Ее действительно встретили — двое молчаливых мужчин вышли из-за деревьев почти сразу как Соня прошла за шлагбаум, шурша гравием. Она мгновенно поняла, что это не люди — даже Мотя по сравнению с ними выглядел как милый щеночек — и выставила перед собой бутылку с настойкой как защиту.
— Лекарство вам принесла, — голос дрожал. — Пустите?
Они молча кивнули и пристроились чуть позади. Никакого оружия Соня у них не заметила, но разве таким, как они, вообще нужно оружие? Она помнила того блондина в пабе, до сих пор в кошмарах снится…
Левин встретил ее на улице — судя по всему, ему уже доложили и ее ждали.
— Софья Алексеевна, — широкая улыбка была призвана изобразить дружелюбие, но только еще больше напугала. Заметив это, Марк слегка ее приглушил и уже серьезно добавил: — Мы вам рады. И еще больше — настойке. Я собирался ехать за ней завтра, но раз уж вы сами решили зайти в гости…
Дальше было очень странное знакомство с семьей. Жена Левина действительно была женщиной милой, но, пожалуй, единственной из всех — человеком. На фоне остальных она словно терялась, не имея ни такого роста, ни выраженной мускулатуры, ни желтых глаз, которые наличествовали абсолютно у всех детей, которых ей представили — на десятом она сбилась со счета.
— Это все ваши? — невольно она с уважением посмотрела на женщину, но та только засмеялась и поставила перед Соней чашку кофе:
— Что вы! Моих только трое, они уже выросли. Мотю вы, наверное, знаете? А остальные… родственники.
Прозвучало странно, явно что-то под собой скрывая, но иногда лучше не задавать вопросы, на которые не желаешь знать ответы. На залитой утренним солнцем кухне царили уют и спокойствие, словно они и правда были людьми. Так легко забыть…
Она покрутила в руках чашку, сделала глоток — кофемашина у Левиных была прекрасная, как в ресторане.
— Я так понимаю, покровы слетели? — осторожно уточнил Марк, садясь напротив. Взгляд у него был изучающий и опасливый одновременно. Соня неуверенно кивнула.
— Я разговаривала с Матвеем. Он рассказал мне, кто вы.
Имя собственного сына заставило его скривиться:
— Ну если Матвей рассказал, — насмешливо протянул Левин. — Тогда я удивляюсь вашей смелости. Решились явиться в логово зверя…
— Милый… — его жена поставила на стол тарелки. На одной красовался шоколадный торт (уже начатый), на другой — мясная нарезка. Рядом расположилась корзинка с нарезанным багетом.
Судя по лицу Левина, он с трудом удерживался от едкого комментария и только тонкая рука жены, легко сжавшая его плечо, заставила мужчину вместо этого сделать глоток кофе.
И Соня заговорила о другом:
— Вы слышали об облаве?
Марк кивнул. По его знаку все дети из кухни исчезли, их голоса вскоре послышались на улице.
— Это война, — сказал он и у Сони от неизбежности в этих словах побежали мурашки по спине. — Он претендует на мою территорию. Я вынужден отвечать.
— Глупости! — вырвалось у нее. — Вы даже не пытались договориться!
— А кто вам сказал, что я этого хочу? — глаза у Левина налились холодной желтизной. — Он убил моих людей. Не пришел для разговора, а расправился с ними. Я терпел, когда он начал собирать своих упырей, подмял весь город, терпел, когда начали резать моих овец, а Мирча только улыбался, но этого ему показалось мало. Ваша бабушка, между прочим, была единственной из всех существ, кто осмеливался ему перечить. Вы видели, что с ней стало. Если так пойдет и дальше — нас просто вырежут. Уже начали. И облава этому подтверждение.
— И смерть Черныха тут совершенно ни при чем? — насмешливо уточнила Соня.
— Жизнь за жизнь, — пожал плечами Марк и чуть удивленно посмотрел на нее: — Вы слишком молоды и к тому же недавно сорвали покровы, но это закон существ. Кодексы, тюрьмы… Этим развлекаются люди. У нас — все просто.
— Просто⁈ — изумилась Соня. Вскочив со стула, она нервно вытерла вспотевшие руки о джинсы. Мужчина перед ней был спокоен, он уже все для себя
