Той ночью у нее уже не осталось сил — едва добравшись домой под конвоем мальчишек, Соня с чугунной головой рухнула на диван и, по ощущениям, просто отключилась. Слишком много информации свалилось на нее за последние сутки. Утром на телефоне, заброшенном в дальний угол еще вчера, висело два пропущенных вызова от Саида и одно сообщение. Соня мельком глянула на них, в спешке собираясь на работу — опять проспала — и забыла, не до того. В музей входила с опаской — мало ли кого теперь на месте Марины увидит⁈ Но все было как обычно — ни странного блеска глаз, ни поросячьих носов или чем там еще должны отличаться настоящие ведьмы? Судя по всему, Марина была самая нормальная из всего Сониного окружения. Неожиданно вспомнилось детство и странный сон, приснившийся сразу после приезда в Тальск. А может, не сон, может, воспоминание? Теперь все виделось немного по-другому, словно действительно завеса с глаз упала и Соня начала подозревать, что уже тогда ее окружала не совсем обычная компания. И Марина вечно из нее выпадала не потому, что была неуклюжей или пухлой, а потому, что была человеком. Получается, если бабушка так свободно вращалась среди существ, то и она тоже была из них?

— О чем задумалась? — пока она впадала в прострацию, неподвижно сидя перед компьютером, Марина тихонько подошла сзади. Наверное, она не собиралась ее пугать, но Соня подсочила вместе со стулом. — Эй! Ты чего? Что-то случилось?

Пришлось включаться в работу. Соня с неохотой перебралась из своей избушки в основное здание музея. По понедельникам они обычно устраивали методический день, но в последнее время слух о новой выставке разошелся далеко, не в последнюю очередь благодаря местным кумушкам, регулярно навещающим их в поисках новых сплетен, и материал неожиданно стал набираться. К Соне регулярно кто-нибудь приходил с историями своего переезда и она прилежно записывала все на отдельном листе, прикалывала фотографии, помечала, что еще нужно донести, распечатать, найти… Правда, теперь обнаружилась некоторая особенность.

Она пару минут в изумлении разглядывала целое семейство с покрытыми коричневой шерстью ушами — маленькими, округлыми, словно у медведей, очень чуткими. В остальном можно было сказать, что выглядели они вполне по-человечески, если сильно не придираться к когтям на руках.

— Ну, мы пойдем? — глава семейства, несмотря на миленькие ушки, выглядел мужчиной крепким, кряжистым — невысокий, с широкими плечами, бочкообразным животом и ногами, похожими на две колонны. Очень… Устойчиво он выглядел, вот.

Соня потрясенно кивнула и так нажала на ручку, что порвала листок, на котором записывала их данные. Детки-медвежата прыснули от смеха и бодрыми колобками выкатились на улицу. Их отец шагнул было следом, но остановился и с явной неловкостью обратился к Соне:

— Нам того… жаль, что Нина померла, правда. Хорошая была баба. Только… раз уж вы теперь с нами… может, посмотрите, вдруг у нее в запасах бальзамчик остался? Такой, с зелененькими листочками, пах вкусно.

— Посмотрю, — вздохнула она, смиряясь с тем, что местные явно считали, будто она решила заменить бабушку на поприще местного ветеринара. За это утро уже трое подошли — две похожие на оплывшие свечки бабки, держась за руки, ждали на крыльце еще до открытия (Соня старательно отводила глаза от обвисших чуть не до пупка подбородков, усеянных крупными волосатыми бородавками — сомнений в их «профессии» не возникло) и девица из салона Мирчи Владовича. Последняя выглядела как болеющая чахоткой на последней стадии — нездоровая бледность сочеталась с неестественно алыми губами и голодным взором. Она жаждала солнцезащитного крема и на предложение купить его в магазине ощерилась тройным рядом пираньих зубов, так что Соня и не то бы ей пообещала, лишь бы она убралась подальше. Марина при этом — святая простота! — ничего не заметила, только восхитилась аккуратной фигуркой. Это окончательно убедило Соню в «безопасности» подруги.

Вообще, было похоже, что многие из существ приходили просто чтобы поглазеть на нее, убедиться, что чужачка действительно видит и не удирает с воплями. А она и сама не знала, почему еще здесь. По всем признакам нужно было из Тальска драпать что есть мочи. Но вместе со своим любопытством все эти ведьмы, лешие и упыри давали кое-что очень важное взамен. Они позволили хоть немного понять, чем жила последние годы ее бабушка и насколько была значима ее потеря для этого сообщества. Еще вчера Соня готова была рубить с плеча — она была уверена, что Левин так или иначе замешан в ее смерти. Но теперь она понимала, что от смерти Нины Георгиевны не выиграл никто. И потом, если бы хотели убить только ее бабушку — то на этом бы все и закончилось, но все было не так. Информации катастрофически не хватало. Впрочем, она теперь знала где ей разжиться.

Тетка Тома, казалось, давно ее ждала — нисколько не удивилась, когда Соня, пользуясь отсутствием пары штакетин в заборе, прошла напрямки в огород. Яблоня уныло повесила черные ветки над облетевшим цветом, ноги проседали во влажной земле — дождь, хоть и не сильный, но затяжной, начал моросить под утро и до сих пор не закончился. Соседка сидела в теплице, выпалывая сорняки. Внутри было тепло и еще более влажно, чем снаружи, стекла запотели. Пахло прелой землей и остро — помидорной рассадой.

— Ну что, были у тебя мальчишки? — вместо приветствия спросила она, откладывая тяпку. И, не дожидаясь ответа, продолжила: — Да знаю я, что ничего не понятно, кто ж спорит…

— Может, перестанете за меня договаривать? — возмутилась Соня. — Вы что, и мысли читаете?

Она разом вспомнила как ночью переглядывались Мотя с Борисом, как отвечали даже на те вопросы, которые она не задавала, и стало не по себе. О каких еще способностях ей не рассказали?

— Да у тебя на лице все написано, — отмахнулась соседка. И добавила: — Но с существами ты поосторожней, мысли они, конечно, не читают, но улавливать сильные эмоции умеют хорошо.

«Учтем». — подумала Соня и перешла от одной неприятной темы к другой.

— Вы действительно верите в то, что есть какое-то существо, которое и убило всех этих людэээ…существ?

— Ты следы видела? — вопросом на вопрос ответила тетка Тома. — Ну и?

— Мало ли кто мог такой след оставить! — возмутилась Соня, но больше недовольства было собственным страхом. — Лапа у собаки соскользнула. Нельзя же на основании одного отпечатка…

— Ну,