Нэл сжал меня крепче:

— Уна думала, вы её не примете.

— Леуна, вы спасли жизнь моему сыну, — глаза мьессы Рекре сияли той же лазурью, что и у её сыновей. — Одно это даёт вам право на нашу искреннюю благодарность.

— К тому же благодаря вам мы теперь не будем переживать, жив ли наш младший сын или погиб в бою, — поддержал жену профессор Рекре. — Ты ведь твёрдо решил уйти из армии, Нэл?

— Да, — подтвердил он. — Но, если честно, я не горжусь своим поступком. Недавно я сгоряча сказал Уне, что не могу защищать то, что перестал уважать. А потом понял, что это разные вещи: родина и власть. И свою родину я обязан защищать, несмотря ни на что. Только меня не спрашивают, папа. Генерал Вилор чётко дал понять, что мне в армии не место.

— Я с ним согласен, — кивнул Мэл. — По другой причине, но согласен. Солдат — это тот, кто послушно выполняет приказ. Неважно какой: броситься в атаку, стрелять в женщин и детей, бить кнутом сиа. Ты смог бы ударить живое существо кнутом, братишка? Даже тогда, когда ты считал сиа животными, — смог бы? Ты же не солдат, ты… рыцарь! Девица эта, Алина, — все видели, что она собой представляет! Жадная, хитрая, наглая. Все, кроме тебя.

— Алина-то здесь при чём? — смущённо отозвался Нэл. — Алина — это целиком моя вина.

— Кстати, она уехала из города, — продолжил Мэл. — На подаренной тобой машине, а теперь, оказывается, и с деньгами, полученными за твою голову. Зато с новым кавалером.

— Откуда ты знаешь?

— Что уехала или что с кавалером? Вчера ходил к ней, подумал, что у неё могут быть какие-нибудь известия от тебя. Застал поспешное бегство: кавалер с Алиной таскали чемоданы, затем они запрыгнули в автомобиль и даже не попрощались. Не иначе Алина прочитала в новостях, что ты герой, и решила удрать подальше. Каждый ведь судит по себе, братишка, об умении прощать предательство.

— Скатертью дорога, — проворчал Нэл. — Спасибо Уне, что не дала совершить очередную ошибку.

— Спасибо, Леуна, — совершенно серьёзно сказал Мэл. — Мой брат всегда мечтал о доброй и сердечной девушке. Видимо, это судьба, что его мечта осуществилась так буквально.

— Неважно, кто вы, Леуна, — добавила мьесса Рекре. — Важно, чтобы Нэл был с вами счастлив.

Я смотрела на них и с трудом сдерживала слёзы. За четыре года я забыла, как это — когда ты не одна. Когда рядом близкие люди, которые… люди. Какими бы замечательными ни были сиа, сколько бы сердец во мне ни билось, счастливой я могла чувствовать себя только среди людей.

Эпилог

— Всего доброго, мьесса Рекре! — пожелал мне дежурный.

— И вам хорошего вечера, Дáнор, — улыбнулась я.

У парадного входа главной государственной лечебницы цвёл белый шиповник. После затяжной холодной весны лето наступило внезапно, вместо серой мороси город залило теплом и солнцем. Появились мысли об отпуске — провести его как в прошлом году на море с семьёй Мэла или всё-таки на даче у родителей? Бабушка и дедушка были бы счастливы, если бы мы с Нэлом привезли им внуков…

— Мьесса Рекре! — мрачный тип, околачивающийся около стоянки, рванул мне наперерез. — Мьесса Рекре, одну минуту!

Тип прятал глаза за тёмными очками, и уже одно это вызывало неприязнь. Алый с золотом ореол над его головой тоже не радовал, сумка через плечо откровенно настораживала. В такую легко уместилась бы последняя новинка хитарских инженеров — портативный диктофон.

— Олиáн Симéр, «Вечерний Сежью», — бодро представился тип. — Пара вопросов для главной страницы!

— Никаких интервью, — заученно ответила я.

— Мьесса Рекре, это не интервью! Чем вы объясните, что последними словами покойного правителя Хитара стали: «Передайте Рекре…»?

Стиснув зубы, я прибавила шаг. Симер не отставал.

— Правда, что вы отказались исцелять мьессу Керер? Это личная неприязнь или следствие вашей гражданской позиции, которую вы неоднократно излагали в статьях?

На самом деле за мной даже не посылали: Керер скончалась почти мгновенно. Обширный геморрагический инсульт, значительные нарушения кровообращения стволового отдела. Как правительственный целитель проглядел надвигающиеся признаки — вопросы не ко мне. В лечебнице за пятнадцать лет моей работы от инсульта умирали лишь старики за сотню лет и старше. Конечно, отчасти это было заслугой Конора, который в свои годы мог дать фору любому молодому врачу.

Симер забежал вперёд:

— А что вы скажете о собственных уникальных способностях целителя? Связано ли это со слухами о наличии в вас крови пришельцев? Ваши сыновья унаследовали этот дар?

Оттеснив настырного газетчика, я села в машину и захлопнула дверь перед его любопытным носом. Хорошо, что сегодня всего один, и не особо прыткий. Симер ещё что-то выкрикивал, но на капот, как позавчера другой проныра, прыгнуть не осмелился.

Конечно, я могла бы применить дар Сиале, но пятнадцать лет назад я дала себе слово: применять его только так, как сказала неизвестная мне сиа. Дарить покой и радость вместо боли и злости. Не по пустякам и ни в коем случае не ради корысти. Это казалось мне честным по отношению к богу сиа… и вообще по отношению к людям.

Исключением стала бы попытка устранить нас с Нэлом, однако, к счастью, о «двух прямодушных идеалистах» словно забыли. Мы неожиданно перестали быть предателями или героями — ни одна газета ни разу не вспомнила о капитане Рекре или мьессе Ай-Руж, а как известно, того, о чём не пишут в газетах, не существует. К тому же мьесса Ай-Руж взяла фамилию мужа на следующее утро после возвращения в столицу, и в тот же день армия лишилась бравого капитана Рекре. Мы с Нэлом решили последовать совету генерала Вилора.

Чёртова Керер, неужели не могла в последние минуты перед вечностью произнести что-нибудь достойное?! Лучше бы припомнила один из тех лозунгов, которые помогли Хитару победить в войне с Теницей. Например, о единении страны и правителя или о том, что её личная война за благо народа невидима и бесконечна…

До центральной жандармерии было ехать минут пять, пробки по причине девятого часа вечера уже рассосались. Нэл ждал меня на улице — по-прежнему самый привлекательный мужчина на свете и по-прежнему капитан. Начальник розыскного отдела честолюбием не отличался, зато раскрываемость