— За всех замученных обезьянок, — беззвучно выдохнула я.

Теперь можно было уходить. На всякий случай я добавила голубого охранникам. Не потому, что боялась за нас с Нэлом: хотелось, чтобы Керер подольше не замечали. Несколько минут отчаяния за множество грехов — ничтожное наказание, так я и не господь бог и даже не Сиале.

— Она потом будет помнить сам разговор? — забеспокоился Нэл.

— Это же не провалы в памяти, это эмоции. Скоро мьесса Керер снова начнёт здраво рассуждать.

— И нас переедет грузовик.

— Ты заразился моим пессимизмом? — хмыкнула я. — Нет, она не настолько мстительна. Зачем ей напрасно рисковать? Мы пообещали молчать, проще оставить нас в живых, чем допустить международный скандал и лишиться власти. Мьесса Керер политик.

— Именно, — Нэл распахнул передо мной дверцу машины. — Политик предпочтёт устранить потенциальную опасность. Газетчиков просто припугнёт, а на иностранные государства ей плевать.

— Не начинай, — в который раз запротестовала я, усаживаясь на пассажирское сиденье. Этот спор мы вели с Амьера и до сих пор не пришли к единому решению. — У нас всё равно нет иного выхода.

— Отправить копии писем в посольства прямо сейчас, — Нэл завёл двигатель. — А после пойти в редакцию «Новостей Хитара» и рассказать о произошедшем парочке журналистов.

— А о смерти Мирона тоже рассказать? Мёртвым-то нам будет всё равно, а живым придётся отвечать за убийство.

— Самооборону.

— Так нам и поверят. И потом, Нэл, — я вздохнула, — мне очень не хочется позорить свою страну. К тому же мы пообещали Керер молчать.

— Потому что иначе уже сидели бы в тюремной камере, — усмехнулся он. — Я там был, мне не понравилось. Ладно, давай надеяться на хорошее. Керер действительно не дура, должна понять, что мы не блефуем. Поехали знакомиться с родителями.

Глава 29

Особняк за старинной чугунной оградой я точно когда-то видела. В районе университета все улицы были застроены такими солидными, представительными домами. Наш автомобиль остановился на лужайке перед гаражом. Сердце в груди начало колотиться как бешеное. Меня никогда не знакомили с родными: Ширан был сиротой. А у Нэла и отец, и мать, и брат…

— Уна, пожалуйста, успокойся, — улыбнулся мне Нэл, помогая выйти из машины. — Ты перед расстрелом так не дёргалась. Неужели свекровь страшнее наставленного пистолета?

— Намного, — честно призналась я.

Нэл обнял меня:

— Не стоит так волноваться. Мои родители замечательные, и они всегда хотели дочку.

— С двумя сердцами, — буркнула я под нос. — Ты на всякий случай багаж из машины не вытаскивай, вдруг придётся ехать в гостиницу. И вообще сейчас слишком рано для гостей.

— Так это для гостей, а мы вернулись домой.

Лужайка подступала к самому дому, у парадного входа росли две пушистые туи. Бронзовая ручка на двери была в виде тигриной головы, я смотрела на неё так, словно тигр может ожить и укусить. Нэл оценил ситуацию, подхватил меня на руки и внёс в дом. Внутри всё оказалось таким, каким и представлялось: обжитым, милым и уютным. Но долго рассматривать прихожую мне не дали.

— Нэл! — по лестнице сбежал молодой широкоплечий мужчина. — Чёрт тебя задери, живой!

— Уна, познакомься: это мой брат Мэлис, — представил мужчину Нэл. — Брат, умерь пыл. Уне и так не по себе.

— Уне? — знакомые лазурные глаза внимательно оглядели меня. — А как же?..

— А Алина меня задёшево продала, к тому же врала о ребёнке. И к лучшему. Прошу любить и жаловать: Леуна Ай-Руж, моя жена.

— Ещё не жена, — возразила я и протянула Мэлу руку. — Извините, что я в таком потрёпанном виде. Мы третий день в дороге. Рада познакомиться, мьесс Рекре.

Он настороженно пожал руку и переспросил:

— Айруж?

— Ай-Руж. Я наполовину сиа.

Нэл рассмеялся:

— Что-то мне это напоминает: сразу видна родная кровь. Брат, Уна не полукровка в обычном понимании этого слова. Она уникальна, и к тому же целитель. Но это очень долгая история.

— Люблю долгие истории, — уже приветливее улыбнулся Мэл. — Пожалуйста, мьесса Ай-Руж, проходите. Нэл покажет вам комнату, а потом ждём вас к завтраку. Разговоры потом.

— Всё будет хорошо, — шепнул мне на ухо Нэл. — Я за нашими вещами.

* * *

— Это ужасно, — мьесса Рекре, намного более смуглая, нежели её сыновья, стиснула тонкие пальцы. — Нэл, вы выжили просто чудом!

— Главное, что выжили, мама. Всё уже позади.

После завтрака мы перебрались в гостиную. Моя первоначальная оторопь прошла: родители Нэла держались очень дружелюбно. Это не было притворством или вежливостью: ореолы над профессором Рекре и его женой светились васильковой нежностью.

— Ничего себе позади, — Мэл повертел в руках пухлый запечатанный конверт. — Хочешь сказать, что от несчастного случая вас защитит вот эта бумажка?

— Мы очень на это надеемся, — Нэл обнял меня. — Подробностей вам лучше не знать, но это одна из семи копий, остальные в надёжных местах. Если с нами что-нибудь случится, вскройте первый конверт и выполните инструкции.

— Я тоже надеюсь, что правитель Хитара оставит вас в покое, — задумчиво произнёс профессор Рекре, худощавый подтянутый мужчина с проседью в густой шевелюре. — Только по иной причине. Самооборона или нет, но вы убили человека и теперь вынуждены молчать. Госпожа Керер прекрасно это понимает. Вы для неё больше не опасны.

— Нэлор, по-твоему, лучше было дать убить себя?! — встряла мьесса Рекре.

— Конечно, нет, дорогая. Просто ситуация очень серьёзная. Возможно, какое-то время за нами будет следить служба безопасности, нужно понимать это и не совершать предосудительных поступков. И ещё: Нэл, прости, что я вмешиваюсь в столь деликатный вопрос, но вам с Леуной следует как можно скорее оформить официальные отношения. Хотя бы для того, чтобы фамилия Ай-Руж не привлекала ненужного внимания.

— Это решать Уне. Я обещал её не торопить.

Профессор внимательно посмотрел на меня:

— Леуна, вы ведь дочь профессора Тевора?

«Приёмная», — по старой привычке хотела ответить я и запнулась. Надо рассказать. Чем дольше откладываешь, тем хуже.

— Вы должны знать. Я один из отцовских экспериментов, гибрид человека и сиа. С виду я человек, но у меня три сердца… теперь только два.

— Одно из её сердец погибло, пока целитель занимался мной, — произнёс Нэл. — Я трижды обязан Уне жизнью. Поэтому, если вы оттолкнёте её, потеряете и меня.

— Боже мой! — ахнул профессор Рекре. — Тевор всё-таки был гением! Но как вы можете