Я провела рукой по висевшему в конце зала гобелену, на котором была изображена битва между бывшим королем и императором Вахидом. На нем император Вахид стоял высокий и гордый, у него в руке была горстка сверкающих семян джиннов, а старый король лежал на вершине горы человеческих тел.

Я подумала о мешочках с зораатом, спрятанных в нашем доме, о ярких цветах, которые Нур точно знала, как смешивать. Если все пойдет по плану, контролирующая все в империи власть Вахида падет, и это случится как раз благодаря зораату, использование которого он так бдительно контролировал.

– А, битва при Чидкрухе. Мой любимый гобелен.

Касильдо подошел так близко, что я чуть не откинула голову назад и не выбила все его зубы одним ударом. Я незаметно улыбнулась, представив это.

– Император лично подарил мне его. – Он улыбнулся в ответ, будто мы думали об одном и том же, хотя он точно не оценил бы мои мысли.

– Вы удивительный человек, раз получили такой подарок от императора Вахида. – Я добавила своему голосу почтения.

Он рассмеялся:

– Будьте осторожны, сахиба, ведь я могу принять вашу лесть на личный счет.

Мои губы непроизвольно скривились от отвращения. Он что, заигрывал со мной?

Нур прочистила горло. Я посмотрела на нее, и она бросила на меня взгляд, который ясно говорил о том, что мои истинные эмоции написаны у меня на лице. Но серьезно, этот мужчина годился мне в дедушки. Я придала лицу выражение, напоминающее застенчивость. Пусть думает, что его заигрывание может к чему-то привести. Если это поможет завоевать его доверие, я буду хлопать ресницами так, что вызову целую бурю.

Касильдо улыбнулся в ответ, явно довольный. В моей груди закипело отвращение. Черт, это оказалось сложнее, чем я думала.

– Император просто вознаградил меня за добрую услугу, которую я ему оказал.

При этих словах я навострила уши:

– Добрую услугу? – Я постаралась сделать так, чтобы в моем голосе звучало любопытство.

– Я рассказал ему о заговоре против его жизни и помог казнить предателя. Но в наши дни жизнь стала скучнее.

Я удивленно фыркнула, надеясь, что он истолкует это так, словно я оценила его шутку, а не потеряла дар речи. Мои руки снова опустились к кинжалу в ножнах, пристегнутых к бедру. Он ждал, когда его вытащат. Мрачное желание перерезать его толстую шею и увидеть, как его кровь забрызгает мраморный пол, почти взяло надо мной верх. Я почувствовала, как магия джиннов отвечает на мою ярость, закипая в моих венах подобно слабому огню.

Мои глаза застелила чернота, а по коже неприятно побежали мурашки. Я посмотрела на свои подергивающиеся пальцы и увидела, как по указательному пальцу тянется одна-единственная черная венка. Она была похожа на темную лозу, вьющуюся под моей кожей и реагирующую на невидимую магию, пульсирующую во мне. Я уставилась на нее – скорее в замешательстве, – а затем почувствовала приступ паники. Было ли это побочным эффектом употребления зораата? Я прижала руку к боку, пряча черную метку.

Я расставила ноги чуть шире, твердо упершись ими в землю. Боевая стойка. Нур слегка толкнула меня плечом и покачала головой, ее губы сжались в тонкую линию. Очевидно, она поняла, что я была готова послать все наши планы к черту и совершить убийство прямо здесь, посреди зала Касильдо. Я бросила на нее ядовитый взгляд, но руку с кинжала убрала.

Она была права. Я не должна была терять голову сейчас, учитывая весь проделанный нами путь. Я сцепила пальцы, сделав мысленную заметку спросить Нур о странной черной вене, извивающейся по моей руке. Но это не отвлечет нас от того, ради чего мы сюда пришли.

Месть. Звук все того же шепота пронзил меня насквозь. Но я уже не могла понять, принадлежал он мне или был чьим-то еще. Мой отец заслуживал большего возмездия, чем перерезанное горло Касильдо. Я глубоко вздохнула и почувствовала, как гнев покидает меня, сменяясь решимостью.

Мы вошли в большую комнату, освещенную множеством факелов, прикрепленных к каменной стене. Нас окружали стеклянные витрины, украшенные золотой филигранью, их содержимое поблескивало в мерцающем свете. Витрины были заполнены не произведениями искусства, а оружием. Мечами. Кинжалами. Ножами всех видов. Это было пристанище фехтовальщика.

Я переводила взгляд с одной витрины на другую, при виде такой великолепной коллекции клинков почти забыв, что я здесь делаю. Я стояла перед большим стеллажом, заполненным саифами[21] с прямыми клинками, и их рукояти с замысловатыми насечками поблескивали в свете факелов. Затем мой взгляд упал на витрину с саблями, их слегка изогнутые стальные лезвия так и манили взять их в руки. Повсюду вокруг меня были украшенные драгоценными камнями кинжалы, изогнутые хопеши[22], странно изогнутые тальвары, обшитые золотой тесьмой кирпаны[23] – ножей, мечей и кинжалов было столько, что я могла бы сразить сотни своих врагов, если бы захотела. При виде их количества я восхищенно выдохнула.

А затем, когда я повернула голову к стене в конце комнаты, у меня перехватило дыхание. На меня смотрели мечи, с которыми я была знакома, мечи, которые я знала лучше, чем свои собственные руки. Все пространство от пола до потолка занимали клинки всех типов и конструкций, но у всех была одна общая черта – их изготовил один и тот же мастер.

У Касильдо целая стена была заставлена оружием, которое он украл у моего отца. Я невольно сделала шаг вперед, будто приближалась к Бабе, а он все еще был жив, дышал и улыбался прямо передо мной. Все это было делом его жизни. И оно находилось в доме человека, который его убил. Мое сердце бешено колотилось, и я с силой прижала руку к груди, как будто могла вырвать его, как будто могла остановить гнев и печаль, готовые вот-вот овладеть мной.

– Вижу, я удивил вас, сахиба. Я подумал, что вам, такому страстному любителю оружия, может понравиться моя коллекция.

– У меня нет слов, – удалось мне выдавить из себя. Я приподняла губы в попытке улыбнуться, но у меня наверняка получилась лишь искаженная гримаса.

Касильдо жестом приказал долить нам чая, и в высокий сосуд в моей руке налили еще дымящейся жидкости. На поверхности плавали засушенные лепестки роз, но даже знакомый аромат горячего кардамона и измельченных фисташек меня