— Эй, мужик, ты что творишь? — вдруг крикнул ему вслед какой-то парень и бросился вдогонку. Тихо выругавшись, Латиф обернулся и одним махом полоснул его по шее. Парень охнул, поднес руку к горлу, пытаясь унять кровь, и рухнул в снег лицом, а ифрит быстро завел машину и рванул вперед на большой скорости. На его удачу, народу вокруг было мало и никто не успел сориентироваться.

В машине Латиф вдруг почувствовал, что серебряная булавка, воткнутая в манжету его куртки, стала быстро нагреваться. Это было тайное средство связи с Хафизой: в особых ситуациях она передавала эмоциональный сигнал амулету. Теплый металл означал проблемы, горячий — серьезные неприятности, а бьющий током — опасность для жизни. И сейчас булавка в считанные секунды раскалилась и начала искрить.

«Черт, я же ничего ей не сказал! — вдруг сообразил Латиф. — Да какое там, она вообще была бы последним человеком, с которым я бы хотел поделиться такой новостью! Но кто же знал, что у нее сразу что-то стрясется! Она будет ждать, а как я доберусь, если дело и вправду дрянь?»

Он запустил руку в карман, но мобильный телефон остался в квартире — Латиф вообще редко использовал его по нужде, в основном он служил для маскировки и имиджа. Впрочем, он даже не был уверен, что записанный там номер Хафизы еще актуален. Но погода стремительно ухудшалась, на дорогах росли пробки и мужчина уже боялся, что машину снесет от порыва ветра или оторвавшейся ветки.

«Надо все же поехать к Малефике, выяснить, что случилось, — подумал Латиф. — Гели теперь никуда не денется, а там, возможно, еще есть чем поживиться».

Затем булавка остыла, но Латиф знал, что это мог быть тревожный симптом, вроде исчезновения боли при остром воспалении. Поэтому он решительно повел машину на север, к особняку ведьмы. Тем временем небо почернело, хотя до сумерек было еще далеко, подул шквалистый ветер, снежные вихри метались по дороге и норовили залепить окна. Столбы пошатывались, деревья жалобно трещали и роняли ветки прямо под колеса.

Морок, наведенный на Гелену, между тем развеялся, она выпрямилась и крикнула со злостью, почти без страха:

— Куда ты меня везешь?

— Домой, — сквозь зубы ответил демон, — только сначала я должен проведать Хафизу. Это ведь твои дружки подсуетились и сняли ее заклятие?

— У них служба такая, — заметила Гелена. — А ты, я смотрю, и не рад?

— Мне-то что? Да пусть колдуны хоть жрут друг друга, я хотел его снятия только ради тебя, дура, — больше меня в осажденном городе ничто не держит!

— Ой ли? — вдруг усмехнулась молодая ведьма и Латиф невольно вздрогнул. Неужели она догадалась, что с ним произошло?

— Сиди тихо, не отвлекай меня от дороги, — огрызнулся он.

— А чем ты думал, взяв машину в такую погоду? Не мог навестить подружку старым казачьим способом? За день-другой я бы никуда не испарилась!

— Слушай! — крикнул Латиф и осекся. — Ты понимаешь, что эта погода наверняка связана с проделками твоих новых дружков? Я еду к ней, чтобы поставить их на место, и не учи меня, как это делать!

— Латиф, — произнесла Гелена со зловещим спокойствием, — а тебе совсем не страшно? Ты понимаешь, что тебя не отпустят живым? Вернулся бы в свое Марокко, к туристам, бабам и веселью, и горя сейчас не знал! Нет, тебе надо было остаться, убить Олега, да еще и домового! Или ты не знаешь, как демоны за такое наказывают?

— Я еще только этого отребья не боялся! — неловко ухмыльнулся Латиф. — Они и не демоны, Гели, а так — несуразные зверолюди, которые шагу не ступят без своего жреца, а тот ни на что не способен без них! Черта с два бы твой Илья в одиночку справился с этим заклятием, а вот Малефика все сделала сама!

— Да уж, сама, ловко прибрав твои услуги и твою кровь! — съязвила Гелена. — Похоже, Латиф, ты отличаешься от этих ребят только тем, что тебя пользуют втемную, а не по согласию. Что уж, есть чем гордиться!

На это ифрит ничего не мог возразить и лишь устало спросил:

— Ты действительно так меня ненавидишь?

— Наверное, уже нет. До этого убийства я даже все еще тебя любила! А теперь только пустота и безразличие, да еще отвращение к себе за то, что я делила с тобой постель! Вот и растолкуй, чего ты сейчас от меня хочешь?

— Ты отлично понимаешь: я хочу расквитаться за унижение! И начну с тех, кто дорог этому колдуну, а его оставлю на потом — пусть помучается их оплакивать. И ты, моя красавица, будешь мне в этом помогать, добровольно или нет!

— Все так плохо, Латиф? Никаких других желаний у тебя не осталось?

Латиф мрачно вздохнул, скребя давно не бритый подбородок. Бесстрастный голос жены все больше действовал ему на нервы и происходящее уже казалось какой-то кошмарной грезой.

— Посмотри в окно, — вдруг сказала Гелена тревожно. Латиф глянул и заметил, что фонари потухли, зато вдоль шоссе мерцали блуждающие красные огоньки. Ураган набрал силу и вот-вот грозил отшвырнуть автомобиль с полосы.

Снежные вихри, носящиеся над дорогой, стали оседать и оборачиваться жуткими искореженными силуэтами. Они походили на жирных мохнатых гусениц, змей, существ с перепончатыми крыльями, уродливых облезлых собак, дикобразов, выпятивших острые иглы. И у всех виднелись жадно ощеренные пасти — постоянно мелькая, они быстро слились в чавкающее, булькающее бело-красное пятно, готовое засосать автомобиль вместе с пассажирами.

— Латиф, сбавь скорость! — испуганно крикнула Гелена.

Вдали, над всей этой безобразной кутерьмой, показалась еще одна фигура, похожая на гигантскую женщину. Она была словно высечена из скалы: громоздкий рубленый силуэт венчало безжизненное лицо, на котором мерцали блики глаз, а голову обвивал убор из сверкающих льдинок, сосулек, геометрических фигур из снега. Глаза великанши полыхнули сине-зеленым пламенем, похожим на арктическое сияние, и Латиф на секунду потерял управление.

— Тормози! — закричала Гелена, но было уже поздно. Раздался жуткий грохот, машина на встречной полосе от резкого удара и ветра перевернулась и свалилась в кювет. Едва опомнившись, Латиф судорожно вцепился в руль и поехал еще быстрее, подальше от места катастрофы.

— Ты в людей врезался, подонок, — произнесла девушка. — Хотя они ведь для тебя ничто, грязь под ногтями, так? Господи, какая же я была дура…

— Ведьма, поминающая Господа? — усмехнулся Латиф. — Смешно! Вот