— Увы, мы им уже не поможем, — вздохнул Илья и стал готовиться к заключительному ритуалу. Тело Хафизы духи перетащили на ровное место и засыпали порошком из трав, притягивающих силу нижнего мира. Илья начал проговаривать призывные руны, и постепенно снег подтаял, почва стала вибрировать и проседать под трупом. На зов шамана стало откликаться многоголосое эхо призраков и хранителей Туонелы, голоса все крепли и набирали силу, невидимые руки разрывали и разбрасывали землю, а невидимые зубы вцеплялись в добычу. Еще несколько мгновений — и земля поглотила останки Хафизы подобно трясине.

— Выходит, для всех она останется пропавшей без вести? — спросила Накки.

— Ну да, как и та девица из секты. Наверное, в глубине души мне бы даже хотелось, чтобы люди узнали об этих историях, русалочка, — произнес Илья. — Кого-то они могли бы предостеречь от роковых ошибок. Но увы, закон и мораль против нас, хотя никакой достойной профилактики преступлений они так и не изобрели.

— Верно, — печально улыбнулась девушка. — Но когда-нибудь люди узнают, Велхо, и в их памяти ты будешь не преступником, а воином, героем новых легенд. Если мы и впрямь побывали в мире будущего, то сможем заглянуть туда еще раз.

— И нас возьмите! — заявил Хейкки, который вместе с другими парнями как ни в чем не бывало прислушивался к беседе.

— Тебе же там вроде бы не понравилось? — усмехнулся Илья.

— Ну и что? Какое будущее без домовых? Надо же мне знать, где мы потом станем мыкаться, — притворно вздохнул Хейкки. Его товарищи только тихо посмеивались, но Илья сообразил, что им идея тоже по душе.

— Стойте, ребята, — вдруг тихо проговорил он. — Мне не нравится, как поднимается ветер. Как бы нас здесь не заперло до второго пришествия…

[1] Мелкий злой дух, черт (фин.)

[2] Жестокий лесной дух-великан в карело-финской мифологии

Глава 33. Буря

То, что происходило с Латифом два дня после аудиенции у Иблиса, походило на запой, разве что спасительное помутнение так и не наступало. Первое время он беспрерывно пил, затарившись в захудалом магазине напротив дома и не разбирая сортов, — сгодилась бы и паленая водка. После дозы, от которой человек уже лежал бы в реанимации, Латиф понял, что не сможет забыться, зато во рту останется тошнотворный вкус. Поэтому он сгреб все недопитое в мешок, вынес на помойку, подставил лицо под струю ледяной воды и принялся соображать, как все-таки быть дальше.

И наконец пришел к выводу, что жизнь не кончена даже теперь, иначе люди, утратившие способность ходить, поголовно бы теряли рассудок и умирали. Если уж такие ветреные и слабые существа в состоянии держать удар, то он и подавно справится. Как ни странно, Латиф даже впервые их слегка зауважал.

«А что, собственно, помешает мне вернуть Гелену и уничтожить эту чертову гостиницу? — рассуждал он. — На Иблисе и его протекции свет клином не сошелся! Мужику достаточно иметь деньги, оружие и характер, чтобы решать проблемы, а это все при мне осталось. Люди состояния сколачивают, безнаказанно шагая по трупам, без всякой магии и странствий по мирам, — а я не смогу? Все, Латиф, помотал сопли на кулак — и хватит, не дожидайся, пока эта лесная шваль Гелену по рукам пустит. И еще посмотрим, у кого впереди мало времени осталось».

Но эти слова не шли из головы, и прожитые века давили все сильнее. Опыт более ценен, чем молодость? Да сейчас Латиф бы горько посмеялся в лицо тому, кто когда-то разнес на хвосте эту глупость. Молодые демоны дальше прыгают, сильнее бьют, острее чуют, чем он, и если до опалы с этим было сравнительно легко мириться, то теперь не осталось никаких преимуществ. Кроме одного, пожалуй, — его стойкости и небрезгливости к самым грязным приемам, которых местные духи и колдуны сторонились как благородные девицы.

«Что же, на этом поле и будем играть» — подумал ифрит. Общий энергетический канал еще помогал ему выследить Гелену, если она была в городе — там магические барьеры Антти не действовали. Латиф уже знал, в какие дни она выбирается за провизией и книгами, и решил подкараулить ее в спальном районе. Быстро собрался, сел в машину, чертыхаясь и напоминая себе, что он и раньше любил поездки с ветерком. Поначалу дорога не предвещала ничего зловещего: облачное небо, слабый снег, автомобилей, как и пешеходов, было мало, — видно, люди еще отсыпались после Нового года и окончания морозов.

Лишь заметив за многоэтажками унылый белый ландшафт, Латиф почувствовал, как что-то грызет внутри. Эти поля только на вид были сонными, придавленными снежным панцирем: под ним незримо что-то ворочалось, зрело, набухало и рвалось наружу. Ифрит понял, что мертвый мир обеспокоен и готовится к нападению, которое может вылиться в град, ураган или торфяной пожар. Как бы то ни было, теперь стоило поспешить, чтобы хоть попытаться избежать эпицентра вместе с Геленой.

«Интересно, Малефика имеет к этому отношение? — подумал он. — И будет ли нежить на моей стороне, раз я впал в немилость у больших парней?»

Наконец он добрался до того района, куда вели его импульсы. Но проклятый Иблис, похоже, забрал у него и толику прежней наблюдательности, ловкости и безупречной памяти: сознание ворочалось как тяжелая металлоконструкция, словно Латиф и впрямь два дня пребывал в пьяном угаре. Но у торгового центра демон учуял знакомые флюиды апельсиновой корки, вина, легких духов, которые сразу подбодрили. Только теперь к ним примешивалось что-то чужое и неприятное.

Латиф оставил машину неподалеку, встал за углом и принялся ждать. Наконец Гелена вышла из дверей, но он не сразу ее узнал — она была какая-то неухоженная, бледная и будто постаревшая, в бесформенном пальто и сапогах без каблука, с шерстяным платком поверх растрепанных волос и с нелепой матерчатой сумкой.

«Что же ты с собой сделала, глупая!» — с горечью подумал Латиф.

Он шагнул ей навстречу и увидел серые глаза с сиреневым отливом, похожие на грозовое небо. Они были полны тревоги, и вовсе не из-за визита мужа. При виде его она вздрогнула и бросилась обратно к входу, по-видимому надеясь спрятаться. Но Латиф опередил ее и успел коснуться лба, щек и подбородка девушки. Гелена дернулась, но не успела ничего сказать: