Вахид сбросил тело джинна с моего меча, и по земле растеклась черная кровь. Джинн был безжизнен, и, какую бы форму он до этого ни принимал в нашем мире, она исчезла. Мой кулон упал на землю, маленькое лезвие было покрыто темной кровью джинна. Я подняла его и крепко сжала в руке.

Глаза Вахида казались темными и бездонными, и в них больше не было той искры огня, что была раньше. Он казался опустошенным. Маз посмотрел на него и резко вздохнул.

Император наблюдал за нами обоими:

– Ну давайте, делайте то, чего оба хотите. – Он широко раскинул руки, вокруг него бушевало пламя: жар давил на нас со всех сторон, единственный путь к свободе неуклонно пожирал дикий огонь джинна. – Теперь у меня ничего не осталось. Завершите свою месть.

Мазин так крепко сжал рукоять своего скимитара, что побелели костяшки пальцев. Я бросила взгляд на свой окровавленный клинок, валявшийся на земле. В человеке перед нами было не больше человеческого, чем у того джинна. Это было сломленное существо, стоявшее на коленях, со впалыми щеками и изможденным взглядом, который никогда не смогла бы вызвать никакая моя месть. Он уже был уничтожен.

Сила джинна в моих венах тоже исчезла. Было это из-за смерти джинна в мире людей или из-за моих собственных попыток изгнать эту силу, я не знала. Но я точно знала, что моими действиями не руководит прежняя ярость.

– Пойдем, – сказала я Мазу, отходя от императора.

– Подожди, – сказал Мазин, уставившись на Вахида.

Я взглянула на Нур. Она выбралась из огня и кричала нам с другого конца поля. Она тоже смотрела на Вахида, ее глаза горели так же ярко, как пламя в поле, и я понимала, чего ей стоило оторвать от него взгляд. Мы долго стремились к своей мести, и наконец пришло время оставить ее в прошлом.

– Маз, если мы не уйдем сейчас, будет слишком поздно.

– Идем с нами, – сказал Мазин, не сводя глаз с императора.

Мазин протянул руку. Я потрясенно выдохнула. После всего, что сделал Вахид, я не ожидала, что Маз решит дать ему еще один шанс. Император замер, он выглядел таким же ошеломленным, как и я сама.

– Ты что, не слышал, что я сказал? – спросил Вахид, скривив губы. Его тело тряслось, и он напоминал хрупкую птичку, у которой едва хватало сил держать голову. – Я сказал: завершите свою месть! Убейте меня!

Мазин вздрогнул, но, казалось, не мог заставить себя сдвинуться с места.

– Маз. – Я потянула его за руку: пламя подбиралось все ближе.

Наконец он посмотрел в мою сторону, и взгляд его темных глаз встретился с моим. Я знала, чего ему стоило это сделать, но я хотела, чтобы Мазин остался в живых. Мы это заслужили.

Я стала судорожно подбирать слова, понимая, что у нас оставалось слишком мало времени, чтобы сбежать. Если мне не удастся убедить его уйти со мной сейчас, мне придется ударить его по голове и оттащить с охваченного пламенем поля силой. Что я была не прочь сделать.

– Возможно, ты больше не хочешь мстить, но не отдавай ему еще больше себя. Если он хочет смерти, пускай получит ее. Не позволяй его действиям… – Я прочистила горло, произнося эти слова как для Маза, так и для себя и думая о том, что я чувствовала по отношению к своей бабушке и тем жизням, которые она разрушила. – Не позволяй его действиям разрушить твою жизнь. Ты можешь его простить, но это не значит, что ты должен быть к нему добр.

Плечи Мазина поникли, как будто я дала ему разрешение отпустить прошлое. Затем мы пошли сквозь языки пламени, чтобы двинуться по новому, свободному от ненависти пути.

* * *

Нур стояла и смотрела, как огонь превращает остальные поля в пепел. Она была в таком состоянии с тех пор, как я сказала ей, что Вахид решил остаться, а мы с Мазином ему позволили.

– Что ты ищешь? – спросила я, подходя к Нур вплотную.

– Доказательство того, что он мертв. – Она не отрывала взгляда от почерневших полей.

– Не думаю, что тебе удастся его найти. – Я покачала головой. – Только не в таком ярком пламени.

– Ты права. Но, по крайней мере, я увижу, как уничтожается дело всей жизни Сумы. Его убил зораат – так же, как и Вахида. Они оба стали рабами чужой власти.

Ее взгляд был прикован к тлеющим посевам, и я никогда еще не видела ее такой разбитой и одинокой. Я облизала потрескавшиеся губы, надеясь, что не потеряла ее после всего этого:

– Ты получила то, за чем пришла?

Нур наконец оторвала взгляд от выжженной земли:

– А ты?

На моих губах появилась кривая улыбка.

– Я первая спросила.

– Я пришла отомстить, но ухожу с чем-то более стоящим. С дружбой. – Она фыркнула и робко улыбнулась мне. – Как ты себя чувствуешь?

Я знала, что она имела в виду. Я размяла руки, черные пятна исчезли с моей кожи. Я потянулась за темной силой, которая еще совсем недавно наполняла мои вены, и, к своему облегчению, не нашла ничего. Единственным голосом, который ответил, был мой собственный.

– Я чувствую себя… нормально. Как будто я никогда не употребляла зораат. Я по-прежнему могу поднять меч, а это все, что имеет для меня значение.

– А здесь? – Нур прижала ладонь к своей груди. – Как ты чувствуешь себя здесь?

Я прикусила нижнюю губу и подняла глаза на Мазина, стоявшего чуть поодаль. Он тоже смотрел на поля, но, заметив мой взгляд, обернулся ко мне.

– Я чувствую себя разбитой, израненной, но все же живой. А это должно что-то значить.

– Да, – сказала Нур, проследив за моим взглядом на Мазина. – Это так. Тебе не обязательно жить так, как жила твоя бабушка.

– У меня есть выбор, – сказала я, впервые в это поверив. Поверив, что у меня есть своя сила, своя свобода, возможность творить свою судьбу и не зависеть от прошлого.

– И что ты выбираешь?

Я снова посмотрела на Маза, и, встретившись со мной взглядом, он слегка улыбнулся, при этом его улыбка вышла более чем недоуменной. Я сжала в руке кулон – клинок, который олицетворял меня. Мазин – человек, с которым я могла бы построить будущее – несмотря на все потери, боль и разбитое сердце.

– Я выбираю его, – сказала я Нур. – И я выбираю себя.

Эпилог

Сегодняшний день как нельзя лучше подходил