Сяо Линь тоже обратился к Тан Тай Цзиню:

— Тебе не завладеть драконом Цзяо! Жертв для того, чтобы обида превратила бессмертного в демона, всё ещё недостаточно. Будешь упорствовать, ситуация выйдет из-под контроля. Если в тебе осталась хоть капля здравого смысла, прекрати убивать без разбора! Обиды невидимы, их невозможно контролировать.

Вельможный Пан И Чже тоже не удержался от высокопарных увещеваний:

— Тан Тай Цзинь, непристойно честолюбию зиждиться на убийствах! Победи Великую Ся, как благородный правитель, в честном бою без поддержки нечисти, и будешь достоин уважения!

Тан Тай Цзинь бросил холодный взгляд на Су Су, а потом облил презрением и Пан И Чже:

— Ты всё сказал? Тогда готовься умереть!

В конце концов, он их не звал, они сами пришли.

Тан Тай Цзинь вскинул руку и по его команде десятки солдат на берегу реки совершили ритуальное самоубийство.

Старец Цзи изменился в лице.

— Нет, это совсем никуда не годится! Он всё равно пытается пробудить Цзяо.

Чувства и эмоции молодых людей, отдавших свои жизни во имя власти узурпатора, вихрем пронеслись над телами погибших и влились в обиду дракона, которая приобрела ярко-кровавый цвет и с демоническом хохотом попыталась овладеть его телом. В руках Тан Тай Цзиня появилось нефритовое зеркало, оно было точно таким же, как у несчастной Чжао Юнь-эр. Отражённый от него лунный свет пронзил жемчужными лучами Цзяо и раковину моллюска, которую он обнимал.

Старец встревоженно крикнул:

— Дева Шан!

Е Бин Шан, на мгновение засомневалась, но, закусив губу, бросила магическую кольчугу, которая защитила сердце Цзяо от сияния нефритового зеркала.

Тан Тай Цзинь в бешенстве сжал кулаки. Ему жизненно необходим этот монстр, только с его помощью он может в считанные дни завоевать ненавистное государство Великое Ся.

В ярком свете луны Цзяо медленно открыл глаза. Неизвестно, сколько веков продолжалось духовное восхождение этого создания, но в его чёрных с красноватым отливом глазах уже проявились божественные узоры.

Гоу Ю нервно прошептал:

— Моя госпожа, он просыпается! И мы не ведаем, демоном или небожителем… Если его глаза окрасятся ярко-красным, значит, он уже принадлежит Тан Тай Цзиню! И тогда в Троецарствии грядет великий хаос…

— Как мне остановить это? — спросила Су Су.

— Речной дракон добровольно заснул на дне ледяной реки Мо. Мы не знаем, почему, но, должно быть, случилось что-то из ряда вон выходящее. Нужно проникнуть в его память и убедить его не переходить на тёмную сторону. Но это очень опасно…

Тем временем глаза Цзяо, питаемые смертельными обидами, продолжали наливаться кровью.

Гоу Ю продолжал говорить:

— Войдёшь и потеряешься в его бесконечном сознании. Твои память и сознание исчезнут. Ты даже не знаешь, кем станешь в его мире, камнем у дороги или птицей, парящей в небе. Потому предсказать, что с тобой случится — невозможно.

Су Су со вздохом ответила:

— Но иного выхода нет…

Она решительно шагнула вперёд.

Пан И Чже схватил её за рукав:

— Куда ты, третья госпожа?!

— Навстречу смерти, — с улыбкой ответила она.

Министр вспыхнул и пробормотал:

— Нет, нет, так нельзя!

«Он что, покраснел?» — мысленно спросила девушка у Гоу Ю, но тот не нашёлся, что ответить.

Дальше медлить было нельзя. Следуя указаниям своего хранителя, девушка вошла в сияние защитного артефакта и исчезла в одно мгновение.

Это случилось так неожиданно и быстро, что даже невозмутимый старец Цзи, удивленно воскликнул, пощипывая бороду:

— Какая бесстрашная дева!

Но он и сам понимал, что остановить превращение бессмертного дракона в демона можно только воззвав к его духовному сознанию.

Тан Тай Цзинь помрачнел, но, спустя мгновение, решился и, отдав нефритовое зеркало в руки главы Ночных Теней, вошёл в его зеркальное отражение. Его цель — диаметрально противоположна той, что преследует докучливая жёнушка. Он должен заставить Цзяо встать на тёмную сторону.

Е Бин Шан, побелевшая, как полотно, не сводила глаз со своего бесценного артефакта, прикрывающего сердце дракона. Она попробовала заставить кольчугу вернуться в свои руки, но обнаружила, что больше не может её контролировать. Она тихонько вздохнула, думая о растворившейся в зеркале младшей сестре и, стиснув зубы, тоже шагнула в зазеркалье.

Наследный принц в ужасе схватил жену за рукав платья, пытаясь удержать от безрассудного поступка. Е Бин Шан лишь с грустью посмотрела на Сяо Линя.

— Простите, ваше высочество…

Но он не отпустил её руки и лунное сияние, отраженное нефритовым зерцалом, поглотило их обоих.

Дядюшка Цзи повернулся к Юй Цину и безучастным голосом спросил его:

— Что, и ты пойдёшь?

Благоразумный Юй Цин в ужасе затряс головой, как погремушкой:

— Конечно, нет!

Только он сказал это, как мимо в направлении сияния метнулась фигура. Юй Цин крикнул вслед:

— Пан И Чже, а с вами-то что? Вы то куда?!

— Позвольте мне идти туда, куда она ушла: вдруг с ней что-нибудь случится? — ответил вельможа и растворился, как будто его никогда и не было.

Старец Цзи с досадой дёрнул себя за бороду:

— Какие же бестолковые! Прошлая жизнь Цзяо зачарована, попав туда, можно забыть обо всём и лишиться рассудка! Это не так легко, как им кажется!

В это время прагматичный Юй Цин рассуждал вслух:

— Младшая дочь семьи Е поддерживает наследного принца, значит, на нашей стороне в зазеркалье — четверо, а Тан Тай Цзинь — один. У нас численное преимущество!

Глава ночных теней — Нянь Бай Юй, услышав это помрачнел.

Юй Цин усмехнулся:

— Дядюшка Цзи, поторопитесь, наложите защитные чары, чтобы никто из людей Тан Тай Цзиня не смог туда проникнуть!

Старец всё понял и быстро вытащил причудливый амулет с помощью которого закрыл зеркальное сияние от проникновения.

Нянь Бай Юй почернел лицом от злости:

— Вы поплатитесь!

Старец и его ученик только рассмеялись.

Нянь Бай Юй был вне себя от ярости и бессилия. Какая досада, что здесь не осталось даосских монахов и заклинателей демонов, чтобы справиться с этой парочкой!

Меж тем в воздухе продолжалась борьба магических сил, и всем оставалось только нервно наблюдать за происходящим. Даже старец Цзи не мог предсказать, чем закончиться этот поединок. Да и кто может знать, чем обернётся проникновение смертных в зачарованную жизнь?

— У неё что, совсем стыда нет?

— Видимо, нет! Если бы был, она давно убралась бы восвояси. Это Шан Цин,* обитель бессмертных! Демону-жемчужнице