Хенрик смотрит на него во все глаза, и кажется генералу, что молодой человек уже не собирается в писари, и он продолжает:

— Пойдёте в учение к… — Он хотел сказать «полковнику Брюнхвальду», но почему-то в последнее мгновение передумал, — майору Дорфусу, он человек хладнокровный, дисциплинированный, твёрдый, да ещё и умный… Иной раз мне даже кажется, что слишком… В общем, будет при нём. Думаю, дочь сержанта, если она не дура, согласится выйти за офицера. Всё, идите получайте у Дорфуса патент, как напишет я его подпишу.

— Спасибо, спасибо, господин генерал, сеньор мой… — Молодой человек встаёт и хочет к нему приблизиться, он растроган, но Волков морщится: всё, всё — ступайте. Но он знает, что Хенрик проживает в старом господском доме, где так же живут другие оруженосцы и некоторые молодые офицеры, и привести туда молодую жену, просто невозможно, и посему добавляет:

— Я дам вам четыре сотни талеров, выберете себе место… Ёган просто так не раздаёт хорошие места, но мы его уговорим… И вы поставите себе дом… Хотите здесь, в Эшбахте, хотите на берегу. Туда и приведёте жену.

— Сеньор, клянусь перед Господом нашим, — Хенрик прикладывает руку к груди, — вы не пожалеете о том решении.

То, что Хенрик пришёл к нему и вызвал у него раздражение, как ни странно, пошло генералу на пользу. Его меланхолическая усталость растаяла, и к генералу вернулась его природная сила, его злость, которая делала его яростным и неуступчивым, которая толкала его всю жизнь, она, вдруг, снова воспылала в нём, и запалом к тому огню стало раздражение на уныние оруженосца.

«Мерзость какая!»

И теперь ему надо было приниматься за дела. Ему страшно нужны были деньги. И он звал к себе офицеров, говорил Леманну:

— Найдите мне полковника Брюнхвальда, майора Дорфуса, капитана Мильке, и капитана Леманна. Пусть будут у меня после обеда.

Тут ему и ждать не пришлось, так как Карл пришёл сам. И вёл он себя не так как обычно. Вошёл, поклонился почти официально:

— Храни вас Господь, господин генерал.

Обычно он здоровался иначе. И Волков тогда вместо обычного «Здравствуйте, друг мой», произнёс официальное:

— Рад видеть вас, полковник. — Он указал товарищу на стул: прошу садиться. — Вас можно поздравить. Вы разгромили банду Вепря.

— Именно так, господин генерал, — отвечал Брюнхвальд. — Но сей успех нельзя считать полным, так как сам Вепрь смог сбежать.

— Расскажите, как было дело.

— Всё было просто, я действовал по вашему плану. Едва вы уехали, я с ротмистрами Рудеманом и Хаазе, взяв с собой тридцать человек, не считая артиллеристов, в ночь выдвинулся на тот мысок, на окраине ваших владений, что вы присматривали.

— Сколько вы взяли орудий?

— Одно, Хаазе уверял меня, что полукартауны ему будет достаточно. Говорил, что река в том месте узка…

— А он был там до этого? Видел место?

— Разумеется, я же посылал его туда, предварительно, подготовить позицию для орудия. Да и посмотреть выезда на мыс.

— И что же? — Волкову не нравится их разговор, этот подчёркнуто официальный тон, что задал Карл, был для старых товарищей абсолютно неестественен. Но Брюнхвальд продолжал:

— К сожалению и я, и Хаазе, допустили по одной ошибке, в результате которых Вепрю снова удалось бежать. Хаазе был слишком самонадеян и уверил меня, что ему будет не сложно поразить любую цель на реке едва она встанет напротив, и что на то ему нужно будет всего одно орудие. А мне нужно было дождаться, когда Вепрь будет возвращаться с разбоя, тогда бы он шёл против течения, а ещё надо было предвидеть, что у него может быть не две, а три лодки.

— У него было три лодки? — Уточнил генерал.

— Он шёл вниз по течению на трёх хороших лодках, и у него было более двадцати человек разбойников. Потом один из разбойников сказал, что в прежние разы много хорошего товара приходилось бросать, так как в две лодки всё не входило, вот они и пошли на трёх. — Тут сама баронесса принесла им вина. И Карл, взяв свой стакан, поблагодарил её, опять же официально. — Благодарю вас, добрая госпожа. — Даже Элеонора Августа заметила его тон, она бросила удивлённый взгляд на супруга: что это с Карлом? Но муж ей на то ничего не ответил. И тогда она уселась на другом конце стола с вышиванием. Но, как обычно, больше слушать, чем рукодельничать.А полковник тогда и продолжил. — Хаазе стрелял отменно, он первым же выстрелом поразил первую лодку, на которой был сам Вепрь. Картечь разнесла ей нос и побила пару негодяев, лодка стала тонуть, но к ней подошла вторая лодка и Вепрь перешёл на неё, но к тому времени Хаазе уже успел перезарядить орудие и выстрелил во второй раз, этот выстрел просто разломил вторую лодку пополам, и на сей раз Вепрь оказался в воде, но его выловила третья лодка, и так как их сносило течением, она уже была ниже мыска, и Хаазе пришлось менять ракурс орудия на позиции, и последний выстрел он делал через кусты, но и тут Хаазе не оплошал, он достал и третью лодку. Она была хоть и немного, но повреждена, картечь побила ей корму, и тогда я приказал Рудеману с шестью людьми догонять её. И ротмистр погнался за Вепрем, а тот, увидав, что его настигают, повёл свою лодку к противоположному берегу, она совсем немного не доплыла, и Вепрю с немногими оставшимися негодяями, пришлось добираться до берега вплавь, а когда туда подоспел Рудеман, тот уже успел спрятаться или сбежать. Рудеман начал его поиски, а свою лодку отправил ко мне, и я сам с Хольцем переправился на тот берег с людьми, мало того, мы нашли старосту из деревни, что на том берегу, и он поднял мужиков. Я обещал пять талеров тому, кто найдёт раубриттера, но до темноты мы так и не смогли его отыскать, хотя прочесали весь берег. Все камыши и кусты. Смогли поймать только четверых из его банды.

— Ну, что же, вы молодец, Карл. — Волков больше не хотел играть стоварищем в этот неприятный официоз. — Вы, надеюсь, написали в Мален о