Глава 1
— И что же мне надеть сегодня? — вопрошала баронесса, сидя перед зеркалом в одной лёгкой и тонкой, полупрозрачной рубахе. Она собрала волосы в пучок на голове и смотрит на своего мужа через отражение. Свободная рубаха сползла с одного плеча. В принципе, его жена ещё не стара. Шея, волосы, собранные на голове, обнажённое плечо — Элеонора Августа ещё бывает привлекательна. Её наряд, в котором она была на ужине у герцогини и который выбрал ей муж, баронессе теперь очень нравился, и она собиралась блистать в этом платье в Малене, но в нём её уже видела и сама герцогиня и вся её свита. Рядом с баронессой на стуле аккуратно лежало её новое, прекрасное, синее платье. Женщина проводит рукой по мягкой на ощупь ткани, потом расправляет кружева на манжетах. То, что платье не из шёлка или бархата, вовсе не упрощало одеяние, сукно из нижних земель было превосходным, а синий цвет необыкновенно насыщенным. Но приходить во дворец два дня подряд в одном и том же…! Женщина смотрит на мужа.– Как же я пойду сегодня на ужин к герцогу. В чём?
— И вправду, — саркастично соглашается Волков.
— Вы мне вчера, между прочим, обещали второе платье! — напоминает барону жена. — И что же?
— Вчера, между прочим, на улице Напёрстков мы потратили на туалеты ваши почти сто пятьдесят талеров, — напоминает ей супруг в ответ.
Теперь глядеть на муже через зеркало ей мало, Элеонора Августа поворачивается к нему, её лицо кисло, в нём отчётливо проступает презрение… То ли к названой сумме, то ли самому супругу:
— Сто пятьдесят талеров? Это с вашими тысячами? Что за вздор? Слушать сие глупо.
Волков откладывает письмо от герцога которой перечитывал, уж, наверное, пятый раз, и смотрит на свою жену. А та продолжает всё с той же обиженной и кислой миной:
— Господь дарит вам серебро сундуками, а вы всё считаетесь словноменяла на рынке.
«Дарит! Дура!»
Что-то объяснять ей, после ста предыдущих и безуспешных попыток,было бессмысленно. И теперь его лишь, немного, раздражает это выражение лица супруги. И только-то. Лучше бы она сидела к нему спиной, так со спины её ещё как-то можно вожделеть. Да… Если бы она просто сидела к нему спиной и молчал… Волков ничего ей не отвечает и снова поднимает письмо к глазам.
Герцег просил его быть у него к завтраку и на совете, который будет сразу после того. Но письмо ему принесли четверть часа назад. А
Его Высочество завтракал рано.
«Видно уже не поспею я к нему».
А супруга ещё не сдалась, и встав от зеркала подбирает подол и лезет к нему на перины, видно собралась своими чарами женским убедить мужа раскошелиться:
«Если дать ей денег, она непременно купит то пошлое розовое платье в лентах. Дорогое и отвратительное».
То платье, по его мнению, было воплощением дурного вкуса. Мало того, у него ещё и не было лишних денег.
А жена уже лезла к нему, собиралась обнять, лицо у баронессы не кислое, а хитрое, от неё хорошо пахнет, как пахнет от молодых женщин по утрам. Жена ещё пытается рукой залезть к нему под простыни, но барон отводит её руку, а её саму, как бы мельком, походя просто целует в щёку. И хватит с вас этого.
— Чего это вы? — удивляется женщина.
— Не досуг, — Волков суёт ей письмо от герцога: читайте. А сам начинает выбираться из кровати.
Конечно же Элеонора Августа хватает бумагу. Понятное дело, такого случая она упустить не может, когда ещё супруг сам даст ей почитать письма, адресованные ему самому?
— Гюнтер! — Подходя к двери зовёт генерал своего лакея.
— Да, господин, — отзывается тот из-за двери.
— Мыться и одежду, — распоряжается барон. — Уже готово, господин.
— Слуга вносит таз, большой кувшин, а потом помогает Волкову мыться и уже подавая ему полотенце, спрашивает:
— Завтрак уже готов, прикажете подавать?
— Нет, завтракать не буду. Скажи фон Готту, что он едет со мной, ещё распорядись, чтобы запрягали карету. Скажи, что я тороплюсь.
— Лекарства, господин! — Напоминает слуга. — Они уже готовы, ждать не придётся.
— Лекарства давай, — соглашается Волков.
Слуга кланяется, приносит одежду, поднос с несколькими чашками, в которых темнеют снадобья, и большим стаканом воды и уходит. А генерал, сначала выпивает лекарства, одно за другим, потом сам начинает одеваться. А тут и жена вдруг вскакивает с кровати, и оставив письмо от герцога на перинах, подбегает к двери и кричит:
— Мария! Ингрид! Одежду мне. — А потом интересуется у мужа. — Так я на завтрак с вами поеду?
— Ну, да, — отвечает ей супруг, застёгивая пуговицы на колете. — Вы будете очень нужны Его Высочеству на деловом-то завтраке среди маршалов и министров. Может что и присоветуете ему по-родственному, придумаете что-нибудь насчёт каких-то политических вопросов или, например, финансов, у вас же есть очень здравые рассуждения по поводу Господа и сундуков с серебром. Как раз Его Высочеству их и выскажете. Уверен, он восхитится вашими мыслями и будет приглашать вас на завтраки ежедневно.
Жена стоит рядом с мужем и смотрит на него неодобрительно, она прекрасно улавливает его иронию, тем не менее замечает:
— Но герцог нас приглашает и на ужин.
— На ужин, госпожа моего сердца, — Волков встаёт пред зеркалом и причёсывается, — именно на ужин.
— И что мне делать весь день до ужина? — чуть вздорно интересуется женщина.
— Ну, например… — Он замолкает, демонстрируя задумчивость, — ну, например, попробуйте хоть раз изобразить из себя почтенную мать семейства, возьмите сыновей и сходите на утреннее служение. Колокола к утрене ещё не звонили, вы как раз успеете. Храм тут недалеко, пешком дойдёте, заодно и покажетесь местным…
Сначала жена смотрит на него с нескрываемым раздражением, а потом вдруг её настроение меняется, и она подбегает к двери:
— Мария! Ингрид! — Кричит она, скидывая с себя несвежую рубаху. — Нижнее мне, скорее, — а потом добавляет, — скажите матушке и кормилице, чтобы сыновей собирали. И сами собирайтесь, новое надевайте, мы все в церковь идём!
Конечно же Элеонора Августа собиралась надеть в церковь своё роскошное платье. С белоснежным чепцом и кружевами оно
