– Видишь ли, твой друг сам меня попросил.

– Что?.. Зачем?..

Она улыбнулась:

– В этой печати часть моей силы. Как думаешь, почему его знаки стали настолько искусней? А остальное… ты не захочешь слушать. Уйди, устала от тебя, мне нельзя так уставать, исчезни.

Коридор обнимал эту часть башни плавным широким кругом, спускался мягко, словно тёк вниз, к земле. Шли молча – Анкарат впереди, Гриз чуть отстал. Как тень. Как всегда. Молчание давило, грызло. А ещё сильней – непонимание. Шаги гремели, катились по белому камню. Громче ударов сердца.

Двадцать.

Тридцать.

Нет, так не пойдёт.

– Зачем ты наврал? – Анкарат развернулся. Гриз сделал ещё пару шагов – развинченных, чуть сломанных. Замер. На расстоянии шага или удара, по-прежнему глядя в пол, пряча глаза, лицо в лихорадочных пятнах.

– Я хотел рассказать… но ты услышал по-своему. Я не собирался врать… но ты… ты бы не понял, – распрямился, взгляд потухший и чёрный, губы дрожали. В голосе перемешались вина, обида и злость, и Анкарат вдруг понял: впервые Гриз говорит так искренне. – Тебе всё легко даётся. Ты бы не понял этого никогда. Ты не представляешь, что значит жить в каменном мешке, среди силы, для которой ты просто пыль. С которой не можешь соприкоснуться, не то что направить. Когда получаешь шанс… а человек, у которого учишься, смотрит на тебя как на руду без искры. У тебя всё по-другому. Ты можешь позвать огонь – и вот он, в твоей ладони. Можешь заговорить с городом – и тот ляжет к твоим ногам. Обратиться… к подземному солнцу… и оно ответит тебе. Когда я тебя увидел… когда ты со мной заговорил, позвал…

Он выдохнул – резко, рвано. И договорил:

– Я хотел, чтобы это был мой путь тоже. Что ещё я мог сделать, чтобы это стало возможным? Я уже говорил – мне эта печать не мешает. Я хочу пойти с тобой дальше, но без неё буду бесполезен.

Анкарат не знал, что ответить. Не понимал, на что злится сильнее – на то, что Гриз заставил его считать маму такой жестокой? На обман? Или на то, что совсем не жалеет себя – и ради чего? Даже не ради своей судьбы и дороги.

– Но она мучает тебя, – произнёс безнадёжно, – убивает.

– Ничего, – процедил Гриз сквозь зубы, – не убьёт.

Зал с колоннадой, где в прошлую Сердцевину градоначальник чистил гранат и тянул ритуальные речи, изменился, кажется, сильней, чем весь остальной город. Может, потому, что Анкарат запомнил зал полным воздуха и безмятежности. Может, из-за того, что магия двух земель сплеталась здесь быстрей и плотнее.

А может, из-за Правителя.

Лучи, штриховавшие зал широкими полосами, и камень, и пышный прибой цветущих деревьев, и, кажется, даже полоса моря за ними – всё пронизывал янтарный, горячий свет, свет шестиугольного огненного ока. Свет, всё ещё чуждый белой кости дворца. «Здесь всё тонет в магии», – сказал Гриз когда-то, и теперь эта магия проявилась, горела. Как кровь в воде, как элемент под воздействием реагента.

Круглый стол укрывала карта, желтоватая, словно бы слишком хрупкая. Тень Правителя лежала на ней, всё пространство от Сада-на-Взморье до Города Чёрного Огня потонуло в этой тени. Аметран остановился напротив, рассказывал о наступлении, о том, что удалось узнать от лазутчиков и торговцев относительно обороны других городов, и, конечно, о том, как Анкарат безрассуден, как опасно и своевольно он себя ведёт. Анкарат смотрел на него исподлобья, но не спорил. Всё равно прав был он, а не Аметран. Кроме того, сама решимость так спокойно и равнодушно оспаривать решение Правителя почти завораживала. Наступление ведь уже доверили Анкарату, все слышали: с ним сила солнца движется верным путём. Но Аметран обещал сказать о своих сомнениях и от этих слов не отступал.

– Он слишком рискует. Если на незнакомой земле встретится с силой, которая откажется ему подчиниться, – голос его двигался ровным потоком, ни единой волны, – он не отступит. Сгорит.

– Это теперь не твоя забота, – отозвался Правитель, – пусть делает что умеет. И ты делай что умеешь. У тебя хорошо получается планировать, этим и займись. Анкарат мыслит не очень сложно, его поступки легко предугадать. Включи это в общий план действий. Так вы будете помогать, а не мешать друг другу.

Злость от того, что Правитель говорит о нём как об элементе или копье, брошенном в цель, брезжила далёкой зарницей. Нужно выдержать этот разговор, запомнить ближайшие планы, может, даже выслушать Аметрана, чтобы сказать о важном. Янтарный свет, шум деревьев под ветром, слитный с дыханием моря, набегающим, отступающим, – всё напоминало об Амии.

Вчера, расставшись с Гризом, Анкарат кружил по дворцу – долго, бесцельно. Мелькали мимо птицы и листья на стенах, живые цветы, небо в высоких окнах. Силуэты слуг стирались с пути стремительными миражами. Вспыхнул в мыслях голос Иртраны: «Ты где, ждём, приходи», – но Анкарат огрызнулся: «Потом». Кто эти люди? Что знают о нём? Части сложного механизма Отряда, элементы, сплавленные с ним вместе. Но друзья ли? Способны ли правда понять так же, как Гриз? Гриз, сумевший увидеть суть его сердца в самую первую встречу, издалека, Гриз, даже теперь желавший продолжить путь рядом с ним. «Ты бы не понял» – так он сказал, и то была правда. Анкарат действительно не понимал его, а увидел это только теперь. Видел только страх друга, сомнения, слабость, но не представлял по-настоящему, на что он способен.

Попытался мысленно отгородиться от голосов Отряда, и дворец как будто растворился в тенях – белизна его посерела, отдалились звуки. Всё меркло и меркло, в какой-то миг потемнело совсем. Очнулся Анкарат оттого, что золотые глаза Проклятья вспыхнули на расстоянии шага, почувствовал его пульс под ладонью. Вокруг лежали пещеры, где зреет сила, здесь Анкарат был в самую ночь, в прошлую Сердцевину. То самое место, что первым отведало его кровь.

Прислонился к стене, опустился на влажную землю. Голос города плыл над ним, сквозь него, целительный, светлый – но уже чуть другой. Заярчившийся, жгучий. Стук собственного сердца рассыпался звуком всех сердец Сада.

Так легко.

Так легко позабыть обо всём.

Может, минула дюжина ударов сердца, а может, тысяча. На пологом спуске в пещеру замерцал искристый силуэт – светлый, словно сплетённый из пульса города.

Солнце и золото.

Амия.

На миг запнулась, остановилась – и сразу скользнула ближе, обняла его руку. Застучало так близко сердце, забился взволнованный шёпот: что ты, почему здесь, что случилось? Анкарат рассказал обо всём: