— Зачем же вам сие? — Удивился барон. И понимает, что жена едет с ним по своим скрытым мотивам. — Я еду к Амбарам смотреть сколько нужно строить складов.

— И я погляжу. — Настаивает супруга. — Что мне в четырёх стенах-то киснуть весь день?

— Дурь какая! — Говорит ей барон. — Сходите в церковь. Да готовьтесь, завтра вам на званном обеде у Фезенклеверов быть. Уж найдите способ затмить там всех иных дам.

— Успею я собраться… — И так как муж уходит, и ничего ей не говорит, кричит ему уже сердясь. — Знаю я какие склады вы смотреть собрались. Уж не глупая!

«И опять при слугах на мужа кричит, как же отучить её от этого?»

* * *

Ёган разъезжал по его владениям, а Кахельбаум господина ждал у причалов. Они прошлись по берегу, посмотрели на лодки и баржи.

— Сейчас всё лишь начинается, господин Барон. — Говорил ему управляющий, — лодок мало, будет больше, но таких очередей из барж как в прошлом году, — Кахельбаум изображает пессимизм, — не будет. Так что, предлагаю всё зерно скупить самим, и уложить его на хранение до февраля. Только так мы хоть немного выровняем доход от этого урожая.

Это было генералу уже ясно и самому, не зря он вчера весь день объезжал свой удел. Видел, видел, что пшеница хорошая сохранилась лишь на солдатских полях, в низинах, куда с весны собиралась с окрестных холмов хоть какая-то вода.

— Ладно, — соглашается барон, — начинайте строить новые амбары. Где вы думаете их ставить? — Он оглядывается, но не видит рядом с пристанями свободной земли, всё уже застроено.

— Там, там есть хороший пригорок, — управляющий указывает вверх по реке, — как раз ветер будет выдувать лишнюю влагу из зерна, не попреет до весны.

— Да, стройте.

— Господин, ну а деньги? Деньги на скупку зерна? На новые амбары у меня есть, но недели через две мужики уже начнут убирать рожь, нужно будет начинать скупать. Думаю, что рожь тоже нужно скупать. — Напоминает ему Кахельбаум.

Генерал кивает: да, да… Ладно. Найду я деньги. Хотя понятия не имеет, где их искать. Может взять из того золота, что отложено на достройку замка? Нет, нет… Об этом даже думать боится. Замок для него стал навязчивой идеей, целью жизни, от которой он не хочет отступаться. Значит опять придётся занимать у маленских прохиндеев под бешеные проценты. От этой неприятной мысли, Волков тяжело вздыхает.

Конечно же баронесса имела основания по утру во время отъезда супруга испытывать некоторые волнения. Элеонора Августа догадывалась, что именно сегодня супруг может заехать в один красивый дом на берегу Марты. Она как в воду глядела, после, весьма поверхностного осмотра причалов и складов,и разговора с управляющим, генерал поехал навестить свою дочь, и всё ещё очень привлекательную женщину.

Серый шёлк. Её платье было такого же оттенка, что и дублет барона, и украшено оно было не так уж часто встречающимися в этих краях чёрным кружевом. Высокая причёска, идеальная чистота, прекрасные зелёные глаза. Да, госпожа Ланге, несомненно, несла в себе частицы благородной крови. Поставь рядом с нею тех напудренных и нарумяненных девиц из самых первых фамилий, так гляделись бы они дочерями кухарок, что как-то раздобыли себе шелков и бархатов.

Очаровательная Анна Тереза, разодетая как принцесса и больше похожая на прекрасную куклу вышла к отцу, и совсем по-взрослому сделала реверанс.

— Здравы будьте, батюшка.

— Идите же ко мне, — барон, едва выпрыгнул из кареты, протянул к ней руки. А девочка попыталась поцеловать ему руку, но он схватил её и поднял, прижал к груди.

Мать прекрасного ребёнка только улыбалась, глядя на них, улыбкою сдержанного благородства. А когда Волков подошёл к ней она склонилась в книксене, и уж ей удалось поцеловать ему руку:

— Счастлива видеть вас, господин мой.

— Вы всегда так нарядны, моя дорогая? — Волков усаживается на стул и сажает дочь на колено и нюхает её волосы.

— Всегда, — за дочь отвечает прекрасная Бригитт. — Всегда, когда знаем, что вы можете зайти к нам в гости.

— Кучер сказал, что видел вашу карету у пристани, — бесхитростно отвечала девочка. — Матушка сказала, что вы непременно заедете, вот мы и стали одеваться в бальное. Побыстрее… — И после она засмеялась.

— Как вам не стыдно, Анна Тереза, выдавать свою матушку. — Её мать смеялась тоже.

И Волков посмеивался вместе с ними, крепко прижимая к себе дочь.

А Бригитт и говорит, вставая:

— Обед уже, велю накрывать.

Глава 29

Буженина в горчице, солёный крестьянский хлеб, наполовину из ржи наполовину из пшеницы, кислая капуста и тонко резаное сало в красном перце. К первой смене блюд служанка подала хорошее, и главное, холодное пиво. В нынешнюю жару оно было весьма кстати. У Брэггит всегда всё в доме было не так как у других господ. Вместо жирных от сливочного масла белых булок, вдруг серый пористый, ещё тёплый, хлеб. И что же? Так вкусно. Особенно с салом. Генерал стал уже отвыкать от солдатской еды, а тут вместо обычной соли дорогой перец. И всё сразу поменялось.

Госпожа Ланге сидит с ним рядом, через угол стола, чистая, светлая,когда он отпивал пиво и поднимал кружку за хозяйку дома, положила ему свою руку на его ладонь. Но была она при том спокойна. В былые времена, когда он приезжал к ней, она всегда радовалась. Всегда. И злилась. Упрекала его, что он к ней редко приезжает. Или просила его свозить её в Мален, или хоть куда-нибудь, и обижалась, если он ссылался на занятость. А тут… она была так спокойна. Легко болтала о всякой ерунде, о жаре и урожае, и о том, что в Эвельрате нет хороших лавок. И что нужно за любой мелочью ехать в Мален. А барон расспрашивал её про дела. Всего ли им с дочерью хватает. Госпожа уверяла его, что у неё всего в избытке, и много им с Анной не нужно, но когда Волков положил перед ней красивый кошелёк с двадцатью гульденами, она сразу его взяла, поблагодарила своего мужчину, поцеловала руку, и снова принялась болтать о всяком пустом, пока служанка подавала на стол жареных карпов. Казалось бы, речная