— Госпожа моя, — говорит он своей жене. — Вы ещё не запачкали свои новые платья?

— А что такое? — Сразу оживает супруга. Она не отходила от него пока он читал.

И тогда барон отдаёт ей письмо:

— Вас приглашают на обед.

— Ах! — Она хватает бумагу. И сразу принимается жадно читать. Баронессе всё, всё интересно. Её радует любой выезд из Эшбахта. И ещё даже не дочитав и не отрывая глаз от написанного она кричит:

— Ингрид… Ингрид! Где ты бродишь, бестолковая?

— Чего вам, госпожа? — Влетает в комнату служанка.

— Стирай рубахи, те, что в Вильбурге купили, платье не стирай, его просто почисть.

— Какое?

— Синее, что с кружевом по вороту… И себе всё стирай, с нами поедешь к соседям. Чтобы чистая была! И побыстрее…

— Когда едем-то?

— Через два дня.

— Ой, так успею.

— Ты вечно говоришь, что успеешь, а сама потом не успеваешь, — упрекает служанку баронесса, дочитывая письмо. А как письмо было закончено, она поднимает глаза на супруга. — Сыновей надобно брать с собой…

— Наших? — На всякий случай уточняет генерал.

— Наших, — подтверждает баронесса, — пусть знакомятся с соседями, таков порядок. Сызмальства соседей надо знать, так раздоров меж знатными фамилиями меньше.

— Опозорят они вас там, побьют кого-нибудь из детей, будете потом извинятся. — Сомневается в разумности такого шага Волков.

— Ничего, извинюсь как-нибудь… А может ещё и их, кто постарше, отлупцует, — с надеждой отвечает ему супруга.

Глава 26

Дорогие товары его племянник завозил не в Амбары. Там, на пристанях, сновали чиновники Его Высочества, и всё привезенное или увозимое тут же обкладывали пошлинами. Пусть и не большими, но на хорошем обороте, даже при таких пошлинах, денег терялось количество изрядное. Оливковое масло, вино, бронзу, свинец, цветную стеклянную посуду, мёд, сахар и прочее, Бруно вёз на небольшую пристань Застава, где по-прежнему командовал сержант Жанзуан. Теперь старик стал совсем седой, растолстел и вид имел скорее купеческий, чем солдатский, хотя тесак на поясе, и сержантскую ленту над левым локтем всё ещё носил. По одежде было видно, что торговая жизнь шла ему на пользу. Как и Заставе, которая из военного поселения с бараком и частоколом, выросшего на месте рыбацких шалашей и хижин, превратилась в аккуратную деревеньку на три десятка неплохих домиков с огородами, со складами возле пристани, с курами и козами вокруг. А ещё с постоялым двором, в котором ночевали и хозяева лодок с баржами, и возницы тягловых лошадей, что тащили баржи вверх по реке. Женщины здесь были опрятны, а дети многочисленны. В общем, селение выглядело хорошо.

Денег с проплывающих плотов из брёвен сержант уже не собирал. В последнем договоре этот сбор был упразднён, за право всех купцов Волкова беспошлинно торговать в Рюммиконе и Мелликоне, а также иметь там свои склады и лавки. Конечно, нескончаемые плоты отличного леса, сплавляемые горцами по реке на север, приносили ему весьма неплохие сборы, но барон пошёл на уступки ради хороших отношений с кантоном Брегген. А ещё потому, что о том его лично просил свёкр Бруно Клаус Райхерд. Он хоть давно уже не являлся ландаманом, но всё ещё в горной земле слыл человеком первым среди равных. И представлял интересы самых важных владетельных семей Бреггена. А племянник Бруно Фолькоф, зять Райхерда, возмужав и заведя троих детей, на той стороне реки уже принимался всеми почти как свой. Как тут было отказать. Пришлось пойти на уступки. Тем не менее хорошие отношения с кантоном были ему, безусловно, выгодны. Лес, древесный уголь, дёготь, кожа из горной земли, нескончаемым потоком шли в Амбары. А обратно из графства Мален шло железо во всех видах. И оружие в том числе. А если прибавить к тому, что по реке к нему приплывали товары с севера, а через перевалы Фринланда товары с юга, чувствовал себя барон уверенно. Он не сомневался, что и замок достроит и с долгами со временем рассчитается. Со временем. Вот только тревожился генерал немного: будет ли у него то время?

Он давно не был на Заставе, вот и решил навестить старого сержанта. В поездку барон взял с собой фон Готта и старшего сына одного из своих офицеров Леманна Томаса. Капитан неоднократно просил Волкова взять недоросля в оруженосцы, в учение. Теперь тому шёл уже пятнадцатый год. Но генерал отказывался. И говорил тому:

"Нет, капитан, на дело брать не буду, не взыщите. Хватит с меня мёртвых мальчишек, буду брать тех, кто постарше и кто сам выбрал свой путь".

А случай с фон Флюгеном как раз и подтверждал его убеждённость. И был к тем отказам ещё один повод, как там не крути, а господа оруженосцы, как и всякий выезд любого господина, стоил немалых денег. Кони должны быть под господами оруженосцами хорошие, одежда, доспех тоже. А ещё содержание, хоть какое-то, а надобно для них. И в дороге, им и покои, и стол, и вино всё каки себе подавай. Ну, покои, конечно, можно было и попроще… Но всё отельное как себе. Это всё-таки не слуги, не лакеи. Да и добычу с ним делить дорого, каждому офицерскую порцию отдай.

Впрочем, держать молодого человека «при дворе», на посылках, или в поездках по своей земле Волков согласился.

Пока доехал, понял, что дорога от Эшбахта до заставы плоха. Разъезжена донельзя. Это сейчас, в сушь, по ней ещё как-то можно тащить большую подводу, а осенью и зимой, когда в скользкие глубокие колеи наберётся вода, по скользкой глине никто никуда не проедет, тем более что от Заставы дорога всё время шла вверх. А ещё кое-какие мостики через длинные овраги приходили в негодность. Кусты нужно было прореживать, уж больно нависали над дорогой.

«Надо будет сказать Ёгану, чтобы мужиков, как закончат ров у замка, на барщину гнал сюда. Чтобы до осенних дождей, хоть самые трудные места подровняли, чтобы зиму пережить. А то придётся всё под пошлину на Амбары везти. А весной, если деньги будут, надо инженера приглашать».

Доехав до деревеньки, он убедился, что у Жанзуана всё,