Вместо ответа я рванул по лестнице обратно вниз.

Библиотекари, запертые в книгохранилище, ломились в дверь, грозя снести ее с петель.

Теперь, когда я пригляделся внимательнее, стало ясно, что вся площадка внизу лестницы изменила свой облик. Она стала шире и обзавелась еще одной дверью по левую руку.

Когда все наши ссыпались за мной вниз, я распахнул эту левую дверь: не в книгохранилище же к Библиотекарям нам было идти, верно?

Открылось просторное помещение, заполненное проводами и стеклянными панелями, и повсюду сновали ученые в белых лабораторных халатах. По сторонам комнаты виднелись большие контейнеры, наполненные, никакого сомнения, «умным» песком.

– Что, во имя Россыпей, это такое? – спросил Фолсом, заглядывая внутрь через мое плечо. Мне понадобилось чуть-чуть времени, чтобы собраться с мыслями. Потом я ответил:

– Мы попали в другое здание, Фолсом.

– Что?..

– Они все подменили! Телепортировали! Архив, полный книг… всю огромную комнату с несокрушимыми стенами… Они поменяли ее местами с другой комнатой, применив стекло перевозчика! Они там не тоннель копали для взлома, они пробивались к углам, чтобы приставить стекло и уволочь все помещение!

Блистательный замысел! Сквозь стену не вломишься, на лестнице выставлена стража. Берем, стало быть, все книгохранилище и уносим к себе, подменяя равноценным по размеру. А дальше спокойно ищем нужную книгу. Потом возвращаем все на прежнее место… никто и не догадается…

Дверь позади нас не выдержала напора. Она с треском распахнулась, и на лестничную площадку хлынули мускулистые Библиотекари. Я заметил, как Бастилия изготовилась к битве, а Фолсом перехватил книжку, чтобы врубить музыку.

– Нет, – скомандовал я друзьям. – Мы проиграли. Не будем тратить силы впустую…

Они послушались, и какой-то частью рассудка я даже этому удивился. Неужели Бастилия подчинилась моему приказу? Я почти ждал, чтобы принц пустил в ход свой авторитет государя и перехватил управление, но он лишь наблюдал за происходящим и, казалось, был вполне своей созерцательной позицией доволен. И не просто доволен.

– Какая прелесть! – шепнул он, обращаясь ко мне. – Нас взяли в плен!

«Пипец», – понял я, когда из-за обломков снесенной двери выбралась моя мать. Заметив меня, она улыбнулась. Редкое, прямо скажем, явление. Это была улыбка кошки, что обнаружила мышь и предвкушает забаву.

– Здравствуй, Алькатрас, – поприветствовала меня она.

– Здравствуй, мама, – ответил я холодно.

Она вскинула бровь.

– Всех связать, – приказала она своим крутышам. – И дайте мне уже наконец сюда эту книгу!

Головорезы вытащили мечи, загоняя нас в комнату к белым халатам.

– Зачем было меня останавливать? – прошипела Бастилия.

– Затем, что все равно без толку, – шепнул я в ответ. – Мы даже не знаем, куда нас занесло, может, в самое сердце Тихоземья! Нам обязательно нужно вернуться в Королевский архив…

Я даже чуть помедлил, но никто не изрек неизбежного «…который не библиотека». Наверно, потому, что нас никто третий не слышал, ради чего, собственно, люди и шепчут. (А еще – ради того, чтобы все выглядело таинственнее.)

– Ну и как мы вернемся туда? – спросила Бастилия.

Я оглядел сложное оборудование кругом. Требовалось запустить силиматические машины и заново поменять комнаты местами. Знать бы еще как…

Прежде чем я смог расспросить Бастилию, известно ли ей что-нибудь на сей счет, качки растащили нас в разные стороны и связали веревками. Так-то ничего страшного. Мой талант вмиг расправится с путами. Пусть враги думают, что мы беспомощны! Глядишь, расслабятся – и уж мы не упустим случая оставить их с носом!

Между тем Библиотекари учинили нам обыск. Прошерстили все наши карманы и вывернули найденное – среди прочего все мои линзы – на низкий столик. Потом силой уложили нас на пол, хорошо хоть он был белым и стерильным, как полагается в лаборатории.

В самой комнате кипела бурная жизнь. Библиотекари и ученые проверяли мониторы, провода, стеклянные пластины. Мать листала отнятый у меня трактат по истории рода Смедри, хотя самостоятельно прочесть его не могла.

Ее прихвостень, Фицрой, перебирал мои линзы.

– Вторая пара линз переводчика! – сказал он, держа их в руке. – Отличное приобретение! – Сунул в карман и взялся за следующие. – Линзы окулятора… как скучно! – И отложил их в сторонку. – А это что? Непонятная одиночная линза. Вероятно, безделица.

Он отдал древнюю линзу правдоискателя ближайшему лаборанту, и тот со щелчком вставил ее в оправу от очков.

– Так, а это что тут у нас? – продолжал Фицрой. – Никак оборотные линзы? Ценный трофей!

Белохалатник подал ему очки с линзой правдоискателя, но Фицрой небрежно отодвинул их в сторону. Взяв фиолетовые оборотные линзы, он надел их и сразу начал менять облик, превратившись в куда более атлетичную и привлекательную версию себя самого.

– Поди ж ты! – восхитился он, разглядывая свои руки, а я спросил себя, почему сам не додумался до подобного.

– Ага, чуть не забыла, – пробормотала Шаста, извлекая что-то из сумочки. И бросила своим качкам три комплекта стеклянных браслетов: – Наденьте их на него, на него и на него!

Она указывала на меня, на Фолсома и на Синга. То бишь на троих Смедри. Мне это очень не понравилось. Может, пока не поздно, разделаться с веревками и бежать?..

Не получится. Мы были в плотном кольце врагов – и поди знай, как заставить здешнюю технику перенести нас обратно. Пока я раздумывал, один из головорезов надел браслет мне на руку и застегнул.

Я ничего не почувствовал.

– То, чего ты не почувствовал, – бесцеремонно заявила моя мать, – было утратой таланта. Это стекло ингибитора[19].

– Стекло ингибитора – миф! – ошеломленно выдал Синг.

– А вот инкарнаты так не считали, – с улыбкой проговорила моя мать. – Вам и во сне не приснится, что́ мы успели вычитать в книгах на забытом языке!

Она с громким щелчком захлопнула книгу, которую держала в руках. Самодовольно улыбаясь, выдвинула ящик стола и бросила туда. Задвинула ящик… после чего, к моему изумлению, взяла один из браслетов ингибитора и замкнула у себя на руке.

– Удобная штука, – сказала она. – От талантов Смедри куда больше толку, когда включаешь и выключаешь их по своей воле!

Тут я вспомнил: в браке ей достался тот же талант, которым располагал мой отец. Талант терять вещи. Дед говорил, она так и не выучилась им управлять, поэтому, наверно, стекло ингибитора пришлось ей весьма кстати.

– Слушайте, граждане, – сказал Синг. Здоровяки надели на него браслет, и он ерзал, ворочаясь на полу. – Вам же что нужно? Контроль. Вы хотите, чтобы все было раз и навсегда определено, стандартизовано и скучно. Никакой свободы и неопределенности…

– Я и сама бы не сформулировала лучше, – сказала мать, закладывая руки за спину.

Все было плохо. Да просто ужас! И