Во время медитации двойник угостила меня спелыми фруктами, но навряд ли Лизу устроит такой ответ. А что до обеда и завтрака – меня больше не занимают подобные мелочи.

Соврать не получается, Лиза – опытная ворожея, она почувствует ложь нутром. Пытаюсь выкрутиться, как школьница, которая не выполнила домашнее задание. Выслушав мои бессвязные ответы, Елизавета картинно закатывает глаза.

– Пока ты в физическом теле, будь добра, питайся не праной, а картошкой или макаронами. Помяни мое слово: продолжишь в том же духе – будешь общаться не с потусторонними сущностями, а с санитарами.

Так «толсто» на приближающееся сумасшествие мне еще не намекали.

Конечно же, на прощание Лиза выдает свою «короночку». Не помню, чтобы она удержалась от напоминания хотя бы в одном разговоре.

«Не забывай: эта тварь пыталась тебя придушить».

* * *

Все следующее утро я обдумываю наш разговор. В одном Лиза точно права – со стороны мое поведение может показаться странным.

В последнее время я постоянно нахожусь в мысленном диалоге с астральной подругой или вспоминаю наши путешествия и занятия.

Окружающие начинают замечать некоторую рассеянность. Во время пар это не так страшно: чтобы мысли студентов оставались в аудитории, лектору необходимо обладать незаурядными ораторскими способностями.

Чаще всего на неудобных университетских скамейках присутствуют лишь физические оболочки.

Но я начала допускать промахи и дома. Недавно забыла спрятать колоду Таро в свой тайник – оставила прямо на столе. Мама обнаружила карты и устроила головомойку.

– Ты снова занимаешься этим? – допытывалась она с таким видом, будто обнаружила у дочери «закладку» с запретными веществами. – Ты своей ворожбой нас погубишь! Мало того что колдовство – страшный грех, ты до последнего момента не знаешь цену, которую придется платить.

Скучнейшая воспитательная беседа продлились весь вечер.

Мамины представления о магии сводятся к нелепым обывательским мифам. Сразу видно – человек ни разу не сталкивался с настоящей ворожбой. Но ради ее спокойствия мне следует быть осторожнее.

Хорошо, что не приходится скрывать свое увлечение от Дрюни.

С момента, когда парень понял: нельзя ставить меня перед выбором, поскольку, скорее всего, предпочтут не его, Андрей относится к «странному хобби любимой» с щепетильной осторожностью – как к неприятному знакомому, с которым он вынужден сохранять военизированный нейтралитет.

Дрюня может даже из вежливости спросить, чему я учусь у наставницы и какие делаю успехи, но при этом всем видом показывать, что он ни на секунду не верит, будто у наших занятий есть реальная подоплека.

Интересуясь делами любимой, Андрей «работает над отношениями», о чем не перестает безустанно напоминать. Это нормально, что сначала мужчина вкладывается больше, но после свадьбы «поработать» придется и мне, намекает бойфренд.

Я не спорю.

Наш роман навряд ли закончится сказочным «жили долго и счастливо». Как и большинство студенческих влюбленностей, он, скорее всего, останется теплым воспоминанием, приветом из молодости.

Может быть, когда чувства остынут, мы даже сможем вновь стать друзьями. Наверное, нужно немного умерить пыл Дрюни и его заоблачные надежды, но каждый раз, когда открываю рот, я натыкаюсь на влюбленный «собачий» взгляд парня и переношу неудобный разговор снова и снова.

Андрей же, кажется, привязывается ко мне все сильнее. Он дарит неприлично дорогие подарки – кольца с драгоценными камнями, сережки и даже ожерелья. Но самое неловкое – парень пресекает любые попытки вернуть ему украшения.

– Ты такая бескорыстная! Это только доказывает силу твоей любви, – восклицает он, будто герой сериала.

Любая другая девушка, наверное, была бы на седьмом небе от счастья, но меня поведение Андрея начинает несколько напрягать.

Сегодня я все же решаю осторожно поговорить с Дрюней во время обеденного перерыва. Не хочу, чтобы его ожидания зашли чересчур далеко.

В последнее время мы едим вместе – под завистливые взгляды девчонок красавец Андрей встречает меня после пары и провожает в столовую.

Нам не приходится томиться в очереди, как другим студентам: Дрюня не доверяет качеству железобетонных куриных грудок и жухлых салатиков, что составляют местный ассортимент, поэтому приносит контейнеры с собой.

В них всегда свежие овощи, нежное мясо или рыба. Домработница готовит для Дюшиного отца, получается вкуснее, чем в ресторане. Парень уверяет, ей совсем не сложно сделать порции и для нас.

Но иногда – его мама призналась по секрету – парень колдует над плитой сам. Очень мило – как и все, что он делает. Может быть, поэтому на Андрея и невозможно сердиться.

Я выбираю самый отдаленный столик, предстоящий разговор не предназначен для чужих ушей. Но другие студенты все равно время от времени бросают на нас многозначительные взгляды – разворачивающаяся у всех на глазах романтическая сказка вносит разнообразие в скучные университетские будни.

Я долго подбираю слова, но не нахожу ничего лучше банального и несколько пугающего вступления.

– Дрюня, кажется, нам нужно поговорить… – Ужасная фраза! Так начинают, когда хотят сообщить тревожные новости или хуже – расстаться. Я же лишь собираюсь мягко попросить парня не форсировать события.

Ни к чему нам излишняя спешка, дорогие подарки, семейные вечера, невесть откуда взявшийся пафос. Но Андрей, кажется, вновь не улавливает настрой.

– Я тоже так считаю, – произносит парень с неуместной торжественностью.

Он поднимается. Окружающие начинают оборачиваться, чувствуя: сейчас произойдет кое-что интересное. Становится мучительно неловко – я ожидала, что разговор будет приватным. Дрюня тем временем опускается на одно колено. Что?..

– Алика! – глаза парня возбужденно сверкают, а голос набирает силу так, что его слышно даже за дальними столиками. Не знаю, специально ли Дрюня привлекает внимание или лишь пытается скрыть за громким тоном рвущееся наружу волнение. – Мы вместе всего несколько месяцев, но знай – я любил тебя всю свою жизнь.

Посторонние звуки стихают – воцаряется восторженная тишина. Несколько человек достают смартфоны и начинают снимать, но Андрея это, кажется, ничуть не смущает.

– Когда ты была школьницей, я носил твою сумку и провожал до дома, чтобы с моей девочкой ничего не случилось. Во время прощания в подъезде каждый раз хотел, но никогда не осмеливался тебя поцеловать. Я совершал ошибки, – чуть замявшись, признается Андрей, – и страдал, когда из-за них ты выбрала другого. Но вот, наконец, я дождался тебя.

У девушек от умиления увлажняются глаза. Парни думают, куда бы смыться, поскольку у их подруг появятся мысли и желания, которые не беспокоили бы тех еще два-три года, не стань они свидетельницами этой дурацкой и одновременно трогательной сцены.

А Дрюня тем временем достает из кармана бархатную коробочку, на дне которой сверкает золотое кольцо с крупным бриллиантом.

– Лика, моя единственная