Его воздух кончился, глаза помутнели. По кварталу издалека глухой дробью покатились шаги, загремело оружие – к ним спешили старшие Стражники, дозорные со смотровых башен. При виде врага зашумели, связали его, повели прочь – тот послушно поднялся, захромал, цепляясь за землю остановившимся взглядом.

Анкарата хлопали по плечам, хвалили, расспрашивали – как заметил, как сумел настигнуть лазутчика, как ловко придумал загнать его сюда впятером. Анкарат отвечал рассеянно, а в груди стучало, стучало: не подчиняйся.

На обратном пути он заметил Ским в проёме дверей её дома. Стены больше не марала копоть, но они всё равно казались такими хрупкими, дрожащими в раскалённом воздухе, потревоженном чужой магией и грохотом шагов Стражи. Этот дом не защищал Ским – казалось, вот-вот разрушится, развеется песком по ветру.

– Что случилось? – спросила она, когда шаги Стражников стихли.

– Какой-то чужак пытался скрыться в квартале, – объяснил Анкарат, а Курд подхватил:

– Но мы поймали его!

Братья принялись рассказывать о погоне, о том, как мчались за Анкаратом по крышам, Имра сказал: Анкарат гнал его, как сокол на охоте, как будто видел с воздуха его путь, представляешь!

Ским не отвечала, смотрела в сторону. Анкарат понял: что-то не так, – и тут из дома шагнул Кшетани. Неужели опять прячется здесь от Стражи?

Кшетани остановился у Ским за спиной, уронил ладони ей на плечи – небрежно, по-свойски. Кольцо на большом пальце тускло блестело поверх грубой вышивки её платья.

Кто-то рядом – кажется, Шид – втянул воздух сквозь зубы, Имра тихо присвистнул.

– Вы теперь настоящие Стражники, – улыбнулся Кшетани, прищурился: – Следует вас бояться?

– Посмотрим, – отбил Анкарат с глухой злостью. Кшетани сделал вид, что принял это за шутку, улыбнулся шире:

– Что ж, ты получил, что хотел? У тебя теперь другая судьба.

– Ещё нет, – бросил и пошёл прочь. Рана слишком саднила, невозможно дышать, и на Ским смотреть невозможно тоже.

Вечером Ариш вручил ему Печать путешествия. Анкарат попытался спросить про лазутчика, но Ариш покачал головой: не твоя забота.

– Лучше подумай, кто тебе понадобится в пути.

Решить это было несложно.

Город как будто раскрылся теперь, разгорелся ярче и стал понятен.

Жилы земли привели к подъёмнику-лодке незнакомой дорогой, мимо грохочущих мастерских и кузниц. Запрыгнув в подъёмник, Анкарат провёл пальцами по железному листу карты, попытался найти нужный путь. Против воли мелькнуло воспоминание, пальцы лазутчика шарят по ничейной земле, зовут её силу – и путь нашёлся. Анкарат взялся за рычаг и доверился течению города.

Нет, себе, силе своих рук и сердца.

Путь сиял, расщеплялся множеством притоков, выгибался на поворотах, со Ступенями рвался вверх. Сейчас Анкарат не видел ни карты, ни города – только биение жилы, что текла к апельсиновым зарослям, к запечатанному дому на Предвершинной Ступени. Путь растянулся протяжным мгновением, вдохом таким медленным, что в нём уже не остаётся воздуха. И сквозь этот путь гремело, горело сердце – Анкарат и правда не различал, его это сердце или гарнизона.

Но важно ли это, когда сердца так похожи, так жадны до битв и свободы, когда цель – одна?

Нет, не важно. Воля этого сердца делала Анкарата сильнее, и только это имело значение.

Гриз бродил по саду, подрезал ветви деревьев, пожухшие от жары. Когда Анкарат появился, друг застыл тёмной птицей, чьи крылья так же были подрезаны.

Мама ждала на пороге, как когда-то, как в прежнем доме, не касаясь земли. Куталась в новую шаль, прохладного, пенного цвета. Ветер трепал эту шаль, а мама была неподвижна. Лунный кулон мерцал светом чужой печальной звезды, светом зимы.

Анкарат понял две вещи: что мама заметила его приближение и что ей теперь можно покидать дом, когда Правителя нет рядом. Хороший ли это знак? Наверно, хороший. Хороший ли свет ждёт Анкарата, когда она на него посмотрит?

Это больше не важно.

– Я получил медальон Стражи. Получил Печать путешествия. Мне нужен Гриз, отпусти его.

Мама закуталась в шаль плотней.

– Ты не сделал, что я сказала.

Анкарат шагнул ближе:

– Я сделаю. Сделаю то, чего хочет земля. Знаю как.

– Слишком медленно. С городом что-то не так.

– Это из-за врага. Враг проник в город. Я его остановил.

Глаза её вспыхнули золотом. Мама скользнула с крыльца, всмотрелась в его лицо.

Сердце гремело, вспыхивало с подземным солнцем, силой города, волей гарнизона. Анкарат видел: отсветы бьются в её зрачках, она слышит то же, что он, она знает то же, что он.

Улыбка, прозрачная, тонкая, расцвела на её губах:

– Что же. Поверю тебе, если пообещаешь. – Свет её глаз стал ласковым и хорошим.

Всё-таки это было по-прежнему важно.

– Я обещаю.

Верну тебе Килча.

Исправлю то, что сделал неверно.

Оживлю землю и создам для неё другую судьбу.

II

Корабль звали Морским Клинком, и выглядел он сокрушительно.

Борта обвязаны магическими нитями, обиты стальным листом, палуба исчерчена колдовскими знаками – грубыми и огромными. Незнакомыми: Гриз взял с собой путевую книгу – сшитые бечёвкой страницы между двумя листами чёрной кожи; зарисовал знаки в первый же вечер и теперь то и дело принимался повторять беззвучным шёпотом и угловатыми движениями пальцев. Анкарат не помнил таких знаков в книгах Килча, но Гриз утверждал: они были, просто к жизни квартала отношения не имели – знаки морской стихии, печати глубин.

Анкарата знаки не интересовали. Первым делом он заметил другое.

Мачты, облитые каким-то незнакомым сплавом, впивались в небо, точно золотые иглы. Но сверкали не только от солнца. Они росли из узких клетей-конусов. В каждой клети горели алым обломки породы – позже Анкарат узнал, что клети проходят сквозь весь корабль, дают ему силу и скорость. А в тот миг подумал: да, Город Старшего Дома не признаёт землю каньонов, но эта земля и сами каньоны очень ему нужны. Корабль низко сидел на воде, покидал порт, медленно набирая ход. Море глухо рычало, билось о заклинания на бортах, и всюду как устремлённые в небо копья, как горящий безлистый лес сияли такие же мачты.

Никому не понравилось, что Анкарат взял в путешествие Гриза.

Ариш особенно не протестовал, усмехнулся криво – ладно, поймал на слове, может, это и к лучшему. А вот ребята вели себя странно. Имра то и дело переспрашивал: «Не боишься? Справишься?» – на что Гриз только дёргал плечами, отвечал на полном серьёзе: «Посмотрим». Что там