Правитель не слышал этой надежды – хмурился, смотрел как на опасного зверя. Как на стихию. Анкарат не представлял, что однажды увидит такой взгляд и на его лице.

Правитель не слышал надежды, не слышал любви. Слышал только голодную ярость.

И согласился на клятву.

А когда она отгорела, протянул Анкарату окровавленную ладонь.

– Теперь ты. Передай мне силу. Покончим с этим.

Степь меркла вокруг. Анкарат вдруг увидел то, о чём говорила Амия: уходящее солнце, гаснущее и слабое. И он – солнце полудня. Правитель принёс ему клятву, он слаб, можно рискнуть, сразить его, победить, забрать его власть, Вершину, исполнить всё, что задумал, исполнить мечту, создать новое время. Просто позвать – и они придут, силы других городов, и Проклятья Вершины, и подземное солнце.

Он видел: Правитель тоже всё это понимает.

Анкарат вскинул руку.

И взял окровавленную ладонь отца.

– Ты лучше, – сказал тот, – чем я представлял. Может быть, я ошибался.

Но уже поздно что-то менять.

Весь мир, вся сила огня и солнца, что горела в крови Анкарата, потекли прочь – рекой, повернувшейся вспять, пламенем, что остывает дымом. Голоса отдалялись, гасли один за другим, гасло червонное небо и степь вокруг, гасло дыхание, всё дольше, огромнее пропасти между ударами сердца.

Звучал только голос Правителя, во всём мире – лишь он. Анкарат не различал всех его слов, только короткие всполохи.

Помнишь, я говорил тебе: «Солнце взорвётся»? Ты это предотвратил.

Ярость земли, ярость всех этих сил, что нам служат, их разочарование и усталость.

Ты сумел их зачаровать, слился с ними, направил. Направил ко мне.

Для этого ты был нужен.

И для того, чтобы расширить предел моей власти. С этой новой силой сердце Вершины снова будет гореть. Ты хорошо справился. Молодец.

Он говорил, и солнце его разгоралось ярче и ярче, а кровь и сердце Анкарата исчезали, стыли. Боль резала мышцы, тянула кости, открывались старые раны. Дыхание пресеклось, пропиталось кровью.

И одна сила растворялась в другой.

Радуйся. Ты получишь свою свободу. Для себя. И для тех, кто пойдёт за тобой.

Освобождаю от клятвы. Иди куда хочешь.

Он сиял, ослепительный в почерневшем мире.

Выпустил руку.

Исчез. Ушёл к новой своей судьбе.

Зал Испытаний померк.

Анкарат упал в остывающий пепел.

VI

Море гремело, билось о каменную ступень берега.

Чёрное, шквальное море Тьмы, не светлеющее с рассветом. В воздухе рассыпалась морось, солёная, с привкусом слёз. Вздыбленные гребни тумана, сумрачные облака тянулись от волн к отяжелевшему небу. Сквозь туман посверкивали спицы-мачты, знаки на бортах боевых кораблей.

А совсем рядом массивной глыбой нависал корабль, который отдали Анкарату. Древний, тяжёлый, из тёмного дерева – под дождём он казался сгустком сплошной черноты. Пластины-усилители на бортах облупились, новые знаки и нити, которыми Килч и Гриз пытались подготовить корабль к путешествию, помаргивали, дрожали – уйдёшь от берега, всё осыплется и погаснет искрами на ветру. И, конечно, никакой волшебной руды, никаких огненных парусов. Только чаша священного пламени разбрасывала воспалённые блики посреди палубы – лихорадочные, багряные, они скользили по канатам и парусине, так похожие на отсвет каньонов. Чаша уже была здесь, когда Анкарат осматривал корабль впервые, – печать Вершины, знак необорванной связи. Может, тот самый огонь, который мама передала отцу после пожара на пороге их первого дома.

– Вот так раз, – фыркнул Шейза, увидев корабль, – не смогли сгноить нас в камне, решили расправиться в море.

Анкарат ничего не ответил тогда и теперь уж точно не собирался горевать из-за корабля. Люди с другого берега преодолели море на хрупкой, совсем маленькой лодке. И Анкарат тоже преодолеет.

Преодолеет всё.

И вернётся.

Город Старшего Дома застыл в сумрачном сером молчании, словно облитый тусклой сталью, словно в клубах пепла. Всё до сих пор виделось сквозь серую его завесу – Анкарат ещё лучше понимал теперь Аметрана. Пусть его собственные глаза и не помертвели, только горели теперь неостывающим, жгучим, плохим светом.

В этом пепле он очнулся дюжину дней назад после разговора с отцом. Этим пеплом дышал, весь мир обратился пеплом, ничего больше не осталось. Повторял себе: хватит, вставай, иди, тебя ждут, тебя ждёт долгий путь, ты отвечаешь за Амию, за Гриза, за всех. Но воля впервые его оставила. Впитывалась в холодный камень. Всё тело Вершины привиделось вдруг не закаменевшим горячим солнцем – мёртвой скалой. Всё от того, что он не послушал. Отверг помощь своих сердец, своих Проклятий. Они знали: случится так. Солнце знало: случится так. Но Анкарат выбрал людей. Выбрал семью, которой не было никогда и никогда не будет.

И всё потерял.

Проиграл.

Вся незаслуженная удача, все сражения и победы – вели сюда.

К поражению.

В пепел.

Эти незнакомые, холодные, безнадёжные мысли падали, падали, падали, каждая – тяжелее и злей.

Вбивали, вбивали в золу.

Пока не вспыхнула знакомая, упрямая злость.

Бред, ни за что.

Не проиграю, пока я жив.

Не сдамся.

Поднялся он не сразу – слабость давила свинцом.

А когда поднялся, вокруг простиралась та же серая мгла, во все стороны, бесконечно, как слепота.

Моё последнее Испытание, – Анкарат зло усмехнулся.

И сделал шаг.

Шёл, и пепел клубился холодом, стыла кровь в открывшихся ранах, издалека пульсировала боль.

Наверное, то же чувствуют здесь Проклятья, ожидая своей участи, Испытания Тьмы.

Может, я выйду к новому звену Отряда. Или к моему же звену. К тому, кто меня заменит. Пробьёт сердце, отдаст мою кровь Вершине – и Вершина вновь засияет. До следующей Тьмы.

Он и правда встретил кого-то. Не воина – зыбкий, полустёртый мглой силуэт, залитый тёмным мерцанием. Иди за мной, – ускользающий голос, знакомый, вот только откуда? Не помнил. Кто-то сказал: ты всё забудешь, и с каждым шагом, с каждым мигом и вдохом память таяла. Но кто-то был рядом, кто-то к нему пришёл.

Прохладная маленькая ладонь, неслышный шаг, и на миг – не мерцание черноты, но нежный свет, зрачки словно омуты глубины.

Кто ты?

Я, – улыбнулась она, – Проклятье.

Анкарат усмехнулся в ответ:

– Так и думал. Но я не стану с тобой сражаться.

Увидим, – откликнулась тихо, ускорила шаг, потянула вперёд.

Больше не говорили. Шли дальше и дальше сквозь пепел.

Анкарат не заметил, как она исчезла.

И совсем скоро сквозь мглу вспыхнула яркая нить, следом – знакомые острые очертания, дрожь в узких ладонях, взгляд птицы в безвоздушной высоте.

Гриз его отыскал.

– Ты