Она хихикнула и заправила за ухо прядь рыжих волос, красиво переливающихся в отсветах каминного пламени.

– Сейчас уже и не объяснить, что вызвало такое бурное увлечение этой легендой, скорее всего, нам просто было скучно, а тут Юра своим появлением дал повод чем-то занять буйные головы. Не все, но многие тогда буквально помешались на этой Печати Кощея, спорили чуть ли не до драк, что это за артефакт, рыскали по всему лицею и лесу вокруг в его поисках, сводя с ума тогдашних главных домового и лешего. А главное, подбивали Юру, чтобы он присоединился, потому что у кого-то появилась гениальная идея, будто бы только кощей может найти Печать Кощея. Но Юру эта затея совершенно не заинтересовала, хотя он и увлекался историей лицея и артефактами. Юра обладал умом учёного, а вся эта история с Печатью Кощея была нагромождением слухов, один безумнее другого, так что, думаю, он просто отмёл её как нечто бездоказательное. Для него тогда большим авторитетом был наш директор, совсем уже старенький Тимофей Ильич, это он заразил Юру любовью к археологии и потом помогал ему с поступлением. Поэтому, когда директора на уроке этики лукоморцев спросили про Печать Кощея, он категорически заявил, что это всё выдумка, и Юра принял это за непреложную истину. Он и Схрон-то искать отказывался, хотя его многие подбивали…

– А чего его искать-то было? – удивился Никита. – Костя вон, просто зайдя в музей, понял, что там лежит что-то очень ценное. Может, мы и не сразу догадались, что дело не просто в золоте и драгоценных камнях, но рано или поздно, думаю, догадались бы, что там на самом деле лежат волшебные артефакты.

Тётя Таня помотала головой:

– Я не знаю точно, когда оформили музей, но это произошло после нашего выпуска. Когда мы учились, Схрон был одной из легенд лицея, просто более… реалистичной, что ли, в отличие от того же слуха о Печати Кощея. Никто не сомневался, что Схрон точно где-то есть, но где именно, знали только учителя. Да и то, как мне кажется, не все. Если Юра, как кощей, что-то и выведал, он вида не подавал и крепко держал язык за зубами. И это правильно, потому что есть вещи, которые слишком важны или опасны, чтобы кому-то о них рассказывать.

Она слегка сдвинулась, меняя позу, и продолжила:

– Но вернёмся к Печати Кощея. Как всякое помешательство, это тоже было временным. Когда мы приехали после весенних каникул, все уже переключились на что-то новое, и постепенно эта тема сошла на нет. Так что, если подумать, нет ничего удивительного, что до вашего поколения этот слух не дошёл, как я уже говорила, он не опирался ни на что конкретное, просто кто-то где-то что-то услышал или прочёл. Но твой папа, Костя, с твоей мамой в тот год однозначно дали нам много пищи для обсуждений.

Тётя Таня тепло улыбнулась, но почти сразу посерьёзнела и с сожалением добавила:

– Мне жаль, что я не могу рассказать тебе больше. Мы с твоей мамой так и не подружились, с Юрой меня тоже ничего не связывало. Когда пришла пора готовиться к экзаменам, они налегли на историю и языки, я – на математику и физику, так что мы даже в этом разошлись. Я знала лишь, что они оба поехали поступать в Москву, и больше о них не слышала и не вспоминала, пока много лет спустя не увидела по новостям репортаж об их исчезновении. Для меня это стало шоком, особенно потому, что все считали, что ты тоже пропал вместе с ними, совсем ещё малыш, как наша Катя.

Она обвила руками свой живот.

В доме повисло молчание, которое прервал внезапный шорох, прозвучавший невероятно громко в воцарившейся тишине, а следом за ним раздался звонкий перестук.

Все головы повернулись на звук. Меч-кладенец, больше не боясь задеть соседние фигуры, подвинул своего ферзя, уронил короля дяди Паши и объявил:

– Шах и мат, сударь.

Глава 5

Заветная мечта

В последний день уходящего года Костя проспал. Они с Никитой легли довольно рано, уставшие после дороги, и Костя, едва голова коснулась подушки на раскладном кресле – Никита победил его в «камень-ножницы-бумага», когда они поспорили, кто где будет спать, – забылся сном без снов. Что после всех тех странных и пугающих сновидений, не дававших ему покоя последние недели, оказалось очень кстати.

Разомкнув слипшиеся глаза, Костя сел и, щурясь на яркую полоску света между шторами, покрутил головой по сторонам, не сразу вспомнив, где находится.

Стоящая в углу кровать оказалась заправлена. Когда старший брат Кати Толя перебирался в мансарду, он забрал с собой почти всю мебель, поэтому сейчас в комнате было пусто: одна кровать, небольшая полка над ней и тумбочка. И притащенное откуда-то кресло.

Потерев глаза, Костя глянул на часы на тумбочке: 11.02. Он не помнил, когда в последний раз так долго спал. В лицее они с Никитой даже в выходные вставали не позже девяти, чтобы спокойно позавтракать, да и бабушка раньше тоже не позволяла ему спать допоздна, у них всегда было много дел: прибраться в квартире, сходить на рынок и в магазин, приготовить еды на несколько дней. К тому же она всегда просыпалась рано и невольно его будила, включая воду в ванной или готовя завтрак на кухне, – в их однокомнатной квартире звуки легко разносились.

А в доме Ланских было тихо. Непривычно, но уютно.

И подозрительно.

Нахмурившись, Костя обвёл взглядом комнату, подтверждая свою догадку: меча-кладенца здесь не было.

Прислушавшись, он различил далёкий лай.

Переодевшись из пижамы в футболку и спортивные штаны, он вышел в коридор и направился в ванную. На первом этаже в безлюдной гостиной спал один Бася, свернувшись клубком на диване, и на появление гостя только легонько дёрнул ухом, но глаз не открыл. Костя оглянулся и, заметив движение на кухне, пошёл туда.