Глава 4

Вечер воспоминаний

За ужином Костя наелся так, что в гостиную перебирался, почти перекатываясь. В лицее кормили очень вкусно, но всё-таки было в домашней еде что-то особенно притягательное, не поддающееся определению, будто её пропитывал семейный уют, отчего на душе становилось теплее. А в желудке – почти невыносимо тяжело.

Костю слегка утешало то, что не только он забылся за предпраздничным, как его назвала тётя Таня, столом: Никита, плюхнувшись в соседнее с ним кресло-грушу, тоже слегка пыхтел и поглаживал раздувшийся живот. К Толе после ужина пришли Аля с Дианой, Коля с Машей и ещё два парня примерно того же возраста – Катя шепнула, что они богатыри, – и они, устроившись за освободившимся обеденным столом, играли в карты и обменивались новостями и байками из своих школ. Кеша и Лёша притащили Катю и Жанну к камину и достали несколько коробок деревянных пазлов, чтобы посоревноваться, кто быстрее соберёт. Спящего рядом Басю, вытянувшегося вдоль каминной решётки, они, похоже, совершенно не беспокоили. Белка, объевшаяся подачками со стола – хотя родители Кати этого не одобряли, – устроилась на коврике за ёлкой, у самого окна, где было прохладнее всего. Дядя Паша, рассеянно гладя лежащего рядом с ним на диване Морока, играл в шахматы с мечом-кладенцом, который до этого обмолвился, что играл с Пушкиным и самим Петровым. Косте это ничего не сказало, но на Катиного папу произвело сильное впечатление. Сам меч фигурок не касался, чтобы случайно не завалить, а называл ходы, и дядя Паша переставлял за него. Костя в шахматах ничего не понимал, поэтому не мог судить, насколько меч-кладенец в них хорош или плох, но лицо у дяди Паши было сосредоточенно-серьёзным.

Откуда ни возьмись на колени к Косте запрыгнул лысый кот с тоненькими лапками, большими ушами и жёлто-зелёными глазами и деликатно мяукнул. Костя осторожно погладил кота по спине и с удивлением отметил, что он только кажется лысым, а на самом деле покрыт нежнейшей шёрсткой, напоминающей бархат. Кот громко замурчал, поставил передние лапы Косте на плечо и принялся тереться мордочкой об его висок.

– Проснулся, лентяй, – услышал Костя насмешливый голос тёти Тани. Опираясь одной рукой на подлокотник, она с облегчённым вздохом медленно опустилась на диван и уложила ноги на угол журнального столика. Потерев поясницу, она положила руку на свой круглый живот. – Полдня продрых, а теперь не успокоится, пока каждого не обойдёт, чтобы его погладили.

Костя, не переставая водить ладонью по бархатистой шёрстке, скосил глаза на разлёгшегося на его груди кота. Тот довольно щурился и вибрировал от удовольствия.

Подняв голову, Костя вздрогнул от пристального взгляда Катиной мамы, она всматривалась в его лицо с таким видом, будто мысленно препарировала. Заметив его испуг, тётя Таня успокаивающе улыбнулась:

– Я просто пытаюсь разглядеть в тебе черты Лизы и Юры, но в тебе так интересно намешано от них обоих, что с ходу и не поймёшь, что ты их сын.

У Кости закружилась голова от внезапной лавины вопросов, захвативших его мозг после этих брошенных как бы невзначай слов. Он выпрямился, насколько это было возможно в кресле-груше, и выпалил первый, что протолкнулся к языку:

– Вы знали моих родителей?

Никита заинтересованно повернул голову, сбрасывая с себя сытое оцепенение, Катя с Жанной тоже отвлеклись от пазлов.

– Мы были одногодками в лицее, – ответила тётя Таня, и её губы тронула ностальгическая улыбка. – С твоей мамой, Лизой, мы учились вместе с пятого класса. И я её на дух не выносила, – добавила она и засмеялась.

Получив от Тора лбом в челюсть за то, что его перестали одаривать лаской, Костя снова принялся его наглаживать, не сводя при этом глаз с тёти Тани.

– Почему? – спросил он. – Она вам что-то сделала?

– Не в том смысле, в каком ты наверняка подумал, – немного смущённо повела она плечом. – Просто я была вся зелёная и болезненная, а твоя мама была красавицей, спортсменкой и умницей. А ещё – именной богатыршей, что автоматически делало её самой популярной девочкой в лицее.

Костя озадаченно нахмурился, но Катя и Жанна с понимающим видом переглянулись и вернулись к пазлам, продолжая прислушиваться к разговору.

– Поэтому я дружила с мамой Маши. – Тётя Таня кивнула в сторону кухни-столовой. – И ещё одной девочкой из нашего класса, кикиморой, а Лиза водилась в основном с мальчиками. У них, богатырей, была своя компания, куда они никого больше не принимали. Возглавлял её, кстати, папа Игоря Голицына, Вячеслав, он нас на четыре года старше.

Её потерявшийся в воспоминаниях взгляд сместился в сторону окна.

– Если подумать, это после выпуска Голицына богатыри перестали ходить по лицею, задрав носы, будто они какая-то суперэлита. Хотя на наших отношениях с Лизой это никак не сказалось, но она стала общаться с другими ребятами и продолжала пользоваться огромной популярностью. А затем… – Катина мама прищурилась, припоминая. – Да, это было в девятом. Где-то в середине первой четверти в лицее вдруг появился Юра. – Она быстро глянула на Костю и улыбнулась. – Никто не знал, откуда он, с чего вдруг его привезли в лицей, что у него за история, а сам он поначалу был ужасно нелюдимый, ни с кем первый не заговаривал, смотрел на всех исподлобья, с подозрением, что добавляло ему таинственности. Юра стал в лицее первым кощеем за целое столетие, если не больше, и все, с одной стороны, его остерегались, потому что о кощеях знали очень мало, лишь недобрые слухи, а с другой – сгорали от любопытства.

Тётя Таня с насмешливой улыбкой покачала головой.

– Многие девочки втайне по нему вздыхали, но, конечно, в жизни бы в этом не признались.

Костя почувствовал, что краснеет. Ему было ужасно интересно узнавать о родителях, ведь их жизнь для него оставалась почти сплошными белыми пятнами, но слушать о том, что в его маму, а теперь ещё и папу, когда те были всего на несколько лет старше него сейчас, влюблялись сверстники, было странно и неловко.

Тор, отчаявшийся получить причитающуюся ему порцию ласки, перебрался на колени Никиты.

– Не помню, с чего всё началось, – вернулась к рассказу тётя Таня. – Это прошло как-то мимо меня, просто однажды Лиза пересела на заднюю парту к Юре, и с тех пор они уже не расставались. Очень быстро оказалось, что Юра на самом деле общительный и весёлый, любил пошутить, правда, о своём прошлом и почему он попал в лицей, так и продолжал молчать, а на все расспросы замыкался или менял тему. И Лиза немедленно вставала на его защиту, поэтому