Было ли это ради славы? Предназначения? Гордости? Эгиль не знал. Возможно, как и Рока, они были живыми мифами, которые должны обитать только в детских сказках, – ближайшее подобие богов, которое может существовать среди смертных.

«Герои», подумал он – вот слово, которое он бы использовал в посвящённой им песне. Да, сотня героев бесплодных холмов. Не совсем точно, конечно, но звучит неплохо.

⁂

Через несколько мгновений после начала марша от врат Кецры мезаниты оказались окружены со всех сторон.

Эгиль видел, что их враги поначалу были рассеяны и обескуражены. Наранийцев, тащивших лестницы неподалёку от ворот, рубила и топтала тяжёлая пехота – одни пытались бежать, другие отбивались, но в любом случае это почти ничего не изменило. Вскоре на них посыпался дождь стрел, и мезаниты подняли щиты, продолжая наступать стеной.

Но затем враг собрался и приливной волной атаковал в полную силу. Они напали на авангард и перекрыли дальнейший путь идеальному квадрату сражающихся воинов. Потом пришли ещё наранийцы, обошли их с флангов, и в итоге мезаниты оказались окружены с трёх сторон.

Свита короля наблюдала за происходящим со стены и всё чаще оглядывалась на сидящего верхом Року.

– Рано, – сказал он, подняв глаза к небу, словно мог видеть битву в облаках.

Все остальные смотрели и, по большей части молча, ждали. Эгиль чувствовал, что с каждым мгновением его нервы накаляются всё больше и больше, и увидел, что на него из крайнего ряда кавалерии смотрит Бирмун. Он ухмыльнулся и воскликнул:

– Занеси это в свою песню, скальд. Скажи, что Бирмун, сын Канита, с того момента, как оседлал свою первую лошадь, знал, что верхом и умрёт.

Несколько человек засмеялись, предвкушая кровь и смерть, но всё ещё ждали.

Враги начали окружать мезанитов, обступая его со всех сторон, пытаясь пробиться через стену щитов. Чужеземцы каким-то образом держали строй, нанося удары и отбрасывая трупы в непрерывном ритме резни. Наконец Рока кивнул, и ворота открылись. Фольвар и его воины с рёвом бросились в атаку.

Стремительность и тяжесть сотен людей пепла позволила им разбить неплотные ряды нападающих. Они пронеслись по обеим сторонам от квадрата мезанитов, обрушившись на врагов, как вода на камень, рубя всех, кто попадался им на пути. Мезаниты выжидали и продолжали держать позицию, а когда путь был расчищен, продолжили маршировать как ни в чём не бывало, на ходу добивая раненых нижним краем своих щитов.

Фольвар и его люди с криками помчались навстречу бесконечной массе наранской армии. Поднимались и опускались флаги, кричали офицеры и били барабаны, и два корпуса запаса двинулись, чтобы вступить в бой. Несколько тысяч человек сменили строй, и с высоты стены казалось, что земля превратилась в движущийся холм.

Рока взглянул на свою кавалерию, и в его глазах наконец-то вспыхнуло возбуждение. Оставшиеся Сыновья, пришедшие подкреплением с кораблей, образовали разреженный клин перед воротами. Принцесса Тонга сошла со стены и, откинув вуаль, позвала его. Эгиль лучше многих знал, как выглядит взгляд влюблённой женщины, и едва не подавился воздухом, когда увидел, что именно такой взгляд и обращён на Року.

Но тот был зверем, не человеком – он ответил и не оглянулся. Девушку это, казалось, задело, и Эгилю хотелось ей объяснить, что «это не он, а тёмный шут в сердце величия, разрушитель, запертый внутри кузнеца».

Он знал, что она не поймёт, как, возможно, не понимал и сам Эгиль, и даже скальд не мог это описать без своей лиры, так что ничего не сказал. Вместо этого он отвернулся, чтобы не видеть её печали, и взглянул на небо, чувствуя, как у него отвисает челюсть. Похоже, Рока не просто так смотрел наверх: из тёмных туч вырвался луч света, падая прямо на авангард наранской армии.

– Вот моя добыча, – тихо прошипел Рока и прищурился, обращаясь к своим людям. – Скачите передо мной, собратья. Убивайте их детей, покуда боги не узнают ваши имена!

Сыновья взревели и лягнули коней, прорываясь через ворота на зверях, чьи копыта сотрясали землю. Рока ждал, непрестанно моргая и словно в ярости крутя головой, а затем растерянно посмотрел за ворота и грустно улыбнулся, когда из-за зверя проступил человек.

– Рока! – закричал Эгиль, чувствуя, что это его шанс. Его друг, мучитель и господин повернулся, встретившись с ним взглядом. На мгновение он потерял дар речи. «Я тебя прощаю, – хотелось ему сказать. – Я горжусь тобой. Но если ты сегодня не умрёшь, то я хочу жить как можно дальше от тебя и никогда больше тебя не видеть».

– Если бы я мог вернуться назад, – покачал он головой и пожал плечами, – я бы всё равно побежал на дым твоего костра.

Улыбка Роки расширилась. Его глаза затянула влага, которая тут же исчезла.

– Если бы мы могли вернуться назад, – ответил он голосом таким глубоким и мелодичным, что ему впору было бы быть скальдом, – я бы оставил тебя на растерзание клятым волкам.

Эгиль рассмеялся, а Рока повернулся и двинулся к воротам. Он открыто, не стыдясь, плакал, пока Лани смотрела на него, а затем ободряюще улыбнулся и похлопал её по плечу. Возможно, когда-нибудь он расскажет ей историю о сыновьях Бэйлы, об их триумфе и трагедии, настолько переплетённых между собой, что они вовеки не могут быть разлучены. Но не сегодня.

Глава 38

Рока окончательно проснулся в доме своей матери. Измождение въелось в его плоть сильнее зимних морозов и пыталось сломить его, как занесённую тяжёлым снегом крышу. В истинном мире он обнаружил себя верхом на лошади, в полном вооружении и за пределами Кецры.

Перед его настоящими глазами стояла бесконечная армия. Он мчался вслед за Сыновьями, вырезавшими ему кровавый путь, а кругом кричали люди и кололи щиты копьями. Мезанитская тяжёлая пехота вгрызалась в наранские шеренги подобно огромной ощетинившейся иглами черепахе с железным панцирем, вокруг которой бесновались люди пепла, вопя с боевым неистовством истинных фанатиков.

Что ты наделал?

Рока перевёл взгляд на одинокий луч света, с неестественной чёткостью пронзающий облака.

– Не вмешивайся, брат, – прокричал Букаяг. – Это наш шанс.

Луч упал прямо на скопление палаток, со всех сторон окружённых тысячами солдат.

Рока замедлил дыхание и задумался, можно ли ещё вернуть людей в город. Пехота ушла недалеко, но была окружена по меньшей мере с трёх сторон. Его кавалерия выстроилась в линию, прикрывающую копьё, которым являлись мезаниты, и